Ужин в Бездне по определению не может означать что-либо хорошее: он, как и всегда, прошел в шумной и абсолютно не располагающей к отдыху обстановке. Свора сумасшедших детей и ещё более психованных наставников пришли, казалось, не за едой, а за «убить всех, кто не достоин жизни».  И ведь «недостойные», судя по тому, как это выглядит, выбираются путем научного тыка... оружием. Копьем там, мечом или ещё чем похуже. Здесь вообще часто встречаются вещи, которых Асельф в жизни не видывал, а уж про выговорить название какой-нибудь такой штуковины...Это вообще подвиг.
Одно радует. Хелстед каждый раз умудрялся сидеть так, чтобы все сие пиршество проходило мимо.  Вот он поел, и вышел из адского пекла, направляясь в свою комнату. Время-то почти половина одиннадцатого.
Торопливые шаги за спиной заставляют оглянуться: не дай Боже кто-то врежется ещё в тихого мирного Норвежца, после Бекки и убить не жалко будет.
А, нет. Все в порядке. Это Логан.
Тот, в свою очередь, поравнявшись с Асельфом, расплылся в своей извечно-счастливой улыбочке.
"Похоже, Хелстед, тебе решили составить компанию в столь далеком и трудном путешествии."
Уже поднимаясь по лестнице, до подростка дошёл жизнерадостный голос ирландца:
- Ааааааасельф - протянул ирландец вымогательским тоном - А знаешь ли ты, какая ты приятная в общении личность? Не то что многие здесь находящиеся! - Логан скатывался все к более неприкрытой лести, даже не собираясь чем-то это маскировать - Не откажется ли столь приятная личность от моей наглой компании на вечер? - задал он уже интересующий его вопрос.
Асельф немного устало вздохнул. Почему бы и нет? Это же Логан, он безопасен.
– Не откажется, – ответил он, уже подходя к двери и пропуская ирландца вперед. Не долго думая, Хелстед прикрыл за собой дверь и, подойдя к прикроватной тумбочке, положил туда свою шапку. Брюнет был явно утомлен сегодняшним днем и намеревался прилечь, поэтому, встав и развернувшись, мальчишка был неприятно удивлен столь явной близостью блондина.

Какого черта?! - только и успел подумать Асельф, как Логан вовлек его в не то поцелуй, не то укус.  Хелстед дергается, почувствовав влажное, болезненное и вполне себе интимное прикосновение.
Парень пытается вырваться, начиная со всей силы дергать руками, но те оказываются крепко зажатыми между стеной и ладонями ирландца.
Черт! - мысли начинают бегать в голове, проносясь со скоростью звука, лишь бы отыскать какой-либо способ вырваться. И ведь ногами ничего не сделать! Зажал, сволочь!
Что делать? Что, мать вашу, делать?! - уже чуть ли не закипая от злости вопрошает Асельф. Ни одна из идей ничего дельного собой не представляет, а вырываться надо!
Не сообразив ничего умнее, Асельф со всей ненавистью кусает парня за губу, вполне удачно прокусывая кожу. Логан слегка отстраняется,облизывает обиженную часть. Судя по его лицу, все происходящее его вообще жутко забавляет.
Асельф от отвращения зубами заскрипел. Мало того, что его облабызали, так теперь у него во рту ещё и чужая кровь.
Бл*дь! - пытается тут же сплюнуть всю накопившуюся гадость норвежец, однако не тут-то было. Удар.  Сильный,  куда-то в солнечное сплетение.  В виду своего мирного детства Асельф и не знал, что может быть так больно. Тягуче, неприятно, противно. Его едва не вывернуло наизнанку, перед глазами потемнело, кажется, даже кровь стала бежать медленнее по венам, дыхание перехватило, словно воздух разом исчез из комнаты. Хелстед  пытался отдышаться, когда его внаглую опрокинули на пол, садясь сверху и вновь фиксируя все конечности. Норвежец старательно сжимал зубы, чтобы не застонать.

Как же бесит невозможность пошевелиться...
Вот его швырнули на пол, вот кто-то возится на уровне ширинки. Как-то не сильно выходит управлять телом, однако сдаваться Асельф не намерен. Попытка зарядить ирланду в нос увенчалась неудачей: то ли потому, что рука не особо отличилась послушанием, то ли потому, что её, как мошку, в сторону откинули.
Быстрое и мощное движение головой, совершенное против воли хозяина, и резкая боль в затылке заставляет подростка зашипеть.
Боль пульсировала, растекаясь по шее, по позвоночнику, и в ушах нарастал странный рев, постепенно превращаясь в тонкий комариный звон, тело становилось чужим, теряя чувствительность. 
"Вот не ожидал, что когда-нибудь сам окажусь в собственной комнате в роли пленника," - как-то невпопад пронеслась мысль, перед тем, как до Асельфа, наконец, дошло: он лежит уже без кофты, в явно не особо выгодной для него позиции.
И вот что-то мягкое, теплое и влажное скользит вдоль уха, вызывая в теле норвежца отвращение и легкую дрожь. Как же это чертовски противно, чувствовать чужие слюни на своем теле.
"Тошнит..."
-Прекрати, - не своим, а каким-то чужим голосом говорит парень. Именно говорит, не просит. Это так странно... Вырваться не выходит, с тобой собираются вытворять какую-то ахинею, а ты просить прекращения не хочешь даже. Будто кто-то будет слушать твои недоприказы...
Асельф дернулся всем телом, чтобы уловить хотябы малейший шанс выскользнуть из лап этого урода, но тщетно... Кажется, подросток уперся щекой в пол. Давно ли? Почему большая часть происходящего доходит с задержкой? Руки уже заводят за спину, чем-то туго стягивают, а кисти все ещё саднят после крепкой хватки Логана.
Стоп. Что?
-Ты не посмеешь...-скорее спрашивает, чем утверждает Хелстед, пытаясь извернуться на полу. А голова все ноет, а тело все не слушает, и Логан все не прекращает свои действия, продолжая трогать Асельфа грязными, немытыми руками...

"Бесполезно?"
Но разве это повод сдаться? Логан действительно верит, что Хелстед будет преспокойно терпеть всю эту мерзость? Да ни за что.
Руки у ирландца теплые, однако приятных ощущений от этого больше не становится. Ощущение того, как в местах, где касаются чужие пальцы, кожа чуть ли не гниет. Асельф морщится, шипит, пытается как-то избежать прикосновений блондина, но безуспешно, только руки раздирает туго стянутым ремнем. А этот урод уже в волосы лезет. И все мнет их, трогает, после чего резко дергает назад. Асельф зажмуривается, стискивает зубы.
"Больно"
Глаза норвежца чуть ли не в ужасе широко распахнулись, как только оставшуюся одежду сдернули до колен. Хелстед заметался, отчаянно пытаясь вырваться, вырваться куда-нибудь подальше отсюда, от этих тошнотворных ощущений.  Парень дернулся и прикусил губу, пытаясь не застонать от отвращения и дискомфорта.  Боль в затылке продолжала пульсировать и усиливаться от каждого резкого движения, не позволяя забыть о себе. Асельф, весь напряженный до предела,  все пытался как-нибудь извернуться, чтобы занять более выгодное положение, из которого появится хоть какой-нибудь шанс вырваться из лап блондина, свалить куда-нибудь, где не достанет этот его цепкий, внимательный, рассматривающий лежащего на полу в посрамной позе подростка взгляд.  Руки бесполезно сжались в кулаки, все не теряя надежды вырваться. Хелстед снова зажмурился, пытаясь максимально отречься от окружающего. Это не он лежит на полу собственной комнаты с оголенной задранной задницей, это не его сейчас хочет изнасиловать человек, который казался абсолютно безопасным.
"Твою мать, Логан!"
Как же это чертовски неприятно и больно, когда человек, наплевав на смазку и нормальную подготовку, пихает уже три пальца. Тихий, сдавленный стон вырывается из груди, парень выгибается, пытается соскользнуть. Надо расслабиться – понимает Асельф, чтобы было меньше боли, но тело не слушается, сопротивляясь как может, пытаясь предотвратить происходящее. Руки вцепились друг в друга и яркая, ошеломляющая волная неизбежности, накатив, как девятый вал, на мгновение вышибла все оцепенение, все остатки самообладания и собранности.

В очередной раз мир перед глазами резко дернулся. И погас.
Кажется, мальчишка отключился на какое-то время. Резкая боль и разрывающий сознание в клочья шум внутри головы сопроводились стоном боли. Похоже, насильнику доставляет неописуемое удовольствие причинять боль, раз за разом обрывая хоть какие-то попытки выбраться, да ещё и слушать жалкие стоны Хелстеда. Сознание возвращаться не спешило, лишь давая кратковременные просветы: вот его подняли за волосы, посылая очередную порцию боли по телу, вот его целуют, кажется, даже более-менее нежно, уж абсолютно несравненимо с тем, как его буквально откусить пытались какое-то время назад. Уже в следующую секунду Асельф чувствует, как пальцы Логана смыкаются на горле, как большой палец передавливает бьющуюся жилку, и становится тяжело дышать. Резко распахнув глаза, норвежец устремляет взгляд на лицо этого ублюдка, взгляд искаженный разными чувствами: тут и ненависть, и отвращение, и злоба, и сумасшествие, одним словом — целая палитра.Ощущение, будто Логан только и дожидался этого, потому что буквально через секунду хватка на горле ослабевает, и Хелстед, наконец, смог сначала откашляться, а затем и наполнить легкие живительным кислородом, вернувшим осознание реальности. Его вновь тянут за волосы назад. Ощущение, будто скоро шейные позвонки не выдержат, и этот ублюдок будет насиловать ещё теплый труп с неестесственно вывернутой шеей. Зато тянуть сможет за волосы сколько угодно...
Парень резко впивается пальцами в собственные руки, вжимается грудью и плечами в пол, будто страшась потерять под собой опору, и зажмуривается, чувствуя, как глаза начинают слезиться. Это было слишком, вот так вот разрывать нахрен мышцы вновь и вновь издеваясь над бледным телом брюнета. Асельф пытается немного сползти, чуть дергаясь вперед, но ирландец не позволяет, подтягивая к себе за бедра и буквально вдалбливаясь в худощавое тело, с упоением наблюдая за жалкими попытками брюнета вырваться, сильнее дергая за волосы, чтобы видеть лицо, искаженное болью и отвращением.
-Ублюдок... – шипит сквозь зубы Асельф и Логан замирает, буквально на мгновение прекратив какие-либо движения.
Он поступил так лишь для того, чтобы, сделав глубокий вдох и усмехнувшись, вновь начать двигаться, причем сразу задал резкий, рваный темп, после каждого такого толчка вырывая из горла Асельфа рыки и стоны, постепенно переходящие в какие-то слишком уж жалкие всхлипы, которые тот тщетно пытался заглушить, кусая губы. Будь в нем хоть капля работающего сознания, он вряд ли бы позволил себе скатиться до такого, однако сейчас...

Теперь, когда мышцы порваны, внутренние стороны бедер выпачканы в крови, ссадины на плечах и груди горят, а голова продолжает болеть, равно как и наконец получившая свободу шея, боль кажется каким-то отстраненным чувством. Асельфу сейчас вообще все кажется далеким и его не касающимся. Разум на удивление четко описывает все происходящее, однако, похоже, уже не осознает. Руки затекли, а от вновь и вновь сжимаемых кулаков уже остаются кровавые следы на ладонях.  Ирландец переворачивает его на бок, закидывая ногу Асельфа себе наплечо и вот она, возможность вырваться!...
"Вот она, возможность. Вырвись, давай!" - а Асельф лежит... Голова повернута на бок, он смотрит невидящим взглядом куда-то в стену, и комната все движется: вверх, вниз, вверх, вниз – "Это шанс..." - А тело все не слушается...Волосы волочатся по полу, из глаз текут редкие слезы, припухшие, искусанные губы больше не подвергаются терзаниям, лишь остаются приоткрытыми, чтобы легче было дышать через вырывающиеся против воли хрипы.  И Хелстед продолжает лежать, не в силах заставить себя двинуться.
Логан, само собой не железный, поэтому движения продолжаются уже не долго, и последние из них особенно остро отпечатываются в сознании, потому что из-за них появляются новые ссадины, уже на плече, которые с поразительной силой начинают жечь. Вместе с этим ирландец, сильнее стиснув ногу брюнета и прижав её к своей шее, плотнее прижимается к разодранным ягодицам, буквально заполняя тело собой.  Асельф лежит, не двигается, пока его, будто мешок картошки, переворачивают, пока развязывают. Он шевелит затекшими руками, силясь хоть что-то сделать, а потом...
- Маленькая блядская задница, - Асельф, кажется, даже подзабыл, что зад порван к чертям, бровь разбита, а руки разодраны в кровь сосбтвенными пальцами, впрочем кожа на груди, ключицах и плечах ничем не лучше. Норвежец молча встал, вслушиваясь в журчание грязной воды из-под крана, схватил скальпель, валяющийся на полу близ штанов, и направился к блондину. Легким касанием прошелся по левом боку насильника, проскальзывая пальцами вперед и приобнимая его. Правую руку со скальпелем направил к шее, резким и мощным ударом вгоняя холодный металл в вышеупомянутую часть тела, прорезая нежную плоть, и скользя мимо тонкого слоя кожи, мышц, дальше, глубже, к артерии. Асельф замер, когда понял, что проткнул уже и сонную артерию, и внутреннюю и наружнюю яремные вены, заодно покромсав малый затылочный и добавочный нервы.
«Ещё помню,» - как-то отрешенно подумал парень, вслушиваясь в предсмертные хрипы ирланда, в то, как булькает изредка смешанная кровь из артерий и вен, продолжая с огромной скоростью вытекать из раны, и глядя на безвольно обвисающее тело в руках. Асельф опустил руки, позволяя ещё теплому трупу беспрепятственно упасть на пол и, проведя окровавленной рукой по лбу, чтобы сдвинуть с глаз челку,  отвернулся. Перед взором предстала собственная комната с расбросанными вещами и следами насилия. Парень осматривает её, задерживаясь взглядом на простыне. Он идет, не замечая болезненных ощущений: слишком мутно в голове, слишком трудно соображать.  Хелстед хватает кусок ткани, дергая за него что есть мочи. Асельф непоколебим: выглядит соверщенно спокойным, хотя от него и веет каким-то холодом – он спокойно обматывает уголком простыни свою руку и начинает собирать ей одежду, разбросанную по всей комнате. Собрав все воедино, подросток заворачивает вещи в чистую ткань и разворачивается к двери.
Асельф уходит, забывая не то, что закрыть, а хотя бы прикрыть дверь в свою комнату, его уже всего трясет от кошмарных ощущений подсыхающих жидкостей на поверхности тела.
"Грязно...Грязно....Грязно..." - будто заклинание вертится в голове.
Куда он несется? ну куда, куда? Чертовы темные коридоры! А сколько сейчас вообще времени? Сколько длился весь этот кошмар? По ощущениям прошло больше трех часов, однако ощущения....черт.... не стоит доверять этому.
Резкий поворот, по ступенькам наверх. Где-то там, там есть куда прийти. Разум отключен, а тело движется автоматически: вся голова, все мысли внутри неё составляют лишь одно слово: "Грязно...Грязно....Грязно..."
А лестница кажется длиннее, чем была, или это Асельф стал медленней? Все тело буквально ломит, как же от этого избавиться, как...
Быстрее, Хелстед, быстрее, вверх, беги же!
"Грязно...Грязно....Грязно..."
Но тело не слушается, разум отключен, и ноги медленно, шаг за шагом переносят тяжесть все выше, туда, к третьему этажу.
А дальше? Куда дальше? Что ты здесь забыл, Хелстед? Разве на твоем этаже не было общих душевых?
Но разве он помнит... Он же вообще не понимает, что сейчас делает. Только идет, идет.
"Грязно...Грязно....Грязно..."
Куда ты, дурак?
Рука сильнее сжимает в кулаке кусок простыни с собственными вещами.
Искусанные губы дрожат.
А вот и дверь, Асельф. Что ты здесь забыл?
Тебя здесь не ждут, Асельф. Уйди.
Ни разума, ни послушного тела. Мальчишка стучит в дверь.
И ждет. Ждет, опустив голову и глядя куда-то вниз, на пол.
Появляется щель света между стеной и деревянной поверхностью. Мартин увидел ученика.
Обнаженное тело бьёт мелкая дрожь. Кожа покрыта испариной, уже сухая тонкая струйка крови и чужого семени вдоль внутренней стороны бедра. Дыхание сбито, глаза бегают, а руки судорожно сжимают простынь с одеждой и окровавленный скальпель. От мальчишки за версту разит запахом секса, а грудь ключицы и плечо покрыты мелкими ссадинами.
Асельф поднимает голову - тонкие влажные пряди липнут к лицу, с которого все ещё время от времени капает чужая кровь - неотрывно глядит в глаза наставника.
Тихий дрожащий голос, в пустоте неосвещенного коридора:
-Мне нужен душ.

Отредактировано Aself Helsted (2012-07-21 05:35:03)

А Мартин, кажется, и вовсе не ожидал увидеть Асельфа. Впрочем, не часто к нему, наверное, заглядывают изнасилованные люди, только что убившие принудившего их к этому человека. Да ещё и собственные ученики.
«Ванная? – отголоском где-то в голове слышится мысль – Без разницы... – Мартин тянет мальчишку за руку, как нашкодившего котенка, а в сознание стучится новая боль – Кажется мышцу потянул, - решает Асельф, покосившись на обиженную конечность. Впрочем он тут весь такой...кхм.. «обиженный». Травмой больше, травмой меньше, какая сейчас разница? – Только бы отмылось...» - подросток делает глубокий вдох и принимается за собственное тело в ванной. А давно он туда попал? Как-то даже из головы вылетело, не заметил. Хелстед даже не осматривается, сразу покрывает тело каким-то слоем чего-то пенящегося – уже как-то неважно, чем: шампунь ли, гель для душа – как-то все...Моет же? Ну и отлично. – , таким же слоем покрывает и голову,  уже после запуская в шевелюру пальцы и нервно намыливая голову. Не выдержав, спускается руками ниже, начиная ногтями чуть ли не раздирать кожу – «зато отмоется» - мелькает в голове вполне логичное оправдание. Кажется наставник что-то сказал? А давно он тут?  До сознания дошло только одно слово из фразы, и оно ему явно не понравилось.  Асельф чуь хмурится, косится на учителя, склоняя немного голову на бок, и взамен получая ещё небольшую порцию боли – «Зараза...»
-Как вульгарно...  – парень сам опешил от собственного голоса. Это разве он сейчас сказал? Вот таким вот севшим, охрипшим и дрожащим? Где логика? Он же, вроде, не кричал, не... Или кричал?... А Мартин осторожничает, заметил, что в прошлый раз неприятно было, даже как-то успокаивает немного – Все в порядке, можете касаться. Вы вряд ли сможете сделать меня грязнее, чем я есть сейчас, - Да, это глупо разрешать учителю себя трогать, просто потому, что звучит это как-то...кхм... странно? Ну вот, Хелстед. Теперь ты оказательно и бесповоротно больной на голову. И если до этого, ты ещё думал, что избавишься от этого, то теперь все люди только и будут делиться на «грязных» и «чистых». Дожили...  Сноу касается теплыми пальцами ученика, а тот весь ледяной уже, только вода и греет, немного дрожит и до жути бледен, не считая тех мест, где уже успел «помыть»: кожа там красная, близкая к состоянию «содрано», кое-где даже кровоподтеки наметились.
«Щиплет...» - дошло до норвежца. Тот, видимо, стал приходить в себя. Адреналин уже схлынул, а сознание решило возвращаться по кусочкам, впрочем, как и боль. Про состояние своей задницы Асельф предпочитал даже не думать, одни болевые ощущения исходящие от неё вихрем чего стоили.
-Можно воду горячее? – спросил парень, по опыту понявший, что голову сейчас лучше не поворачивать, иначе шея будет мстить за неудачно проведенный вечер, напоминая собой блондина и... и все его составляющие... Как-то тошно сразу стало. До этого было терпимей. А сейчас произошедшее вспыхивает в голове на удивление четкими и ясными картинками, заставляя парня съежится. Тот наклоняет вперед голову, позволяя падать намыленно-окровавленным каплям вниз, в такую же воду, и, зажмурившись, кусает губу.
«Твою мать, Асельф! У тебя был шанс! Ты мог вырваться! И что ты сделал?! Что?! Продолжал лежать на полу в чертовой полуотключке, решив «отрешиться от мира сего»! Ты идиот. Просто... Идиот...»
Губа отозвалась легким, по сравнению с остальными ощущениями, жжением из-за вновь распотрошенной по неаккуратности ранки.

Отредактировано Aself Helsted (2012-07-21 14:23:14)

Мартин выглядит недовольным. Впрочем, было бы странно, если бы было иначе... Изнасилованные ученики явно не очень хорошая примета. А наставник все равно возится, помогает отмыться, что-то говорит. От рук Мартина по телу расплывается тепло, щемящее душу спокойствиеи ощущение, что все закончилось. Асельф невольно расслабляется, под прикосновениями учителя, прикрывая глаза и выравнивая дыхание. Ощущения даже близко не стоят с теми, что норвежец чувствовал буквально минут пятнадцать назад. От мыльных пальцев губы щиплет. Асельф открывает глаза, направляя спокойный взгляд на наставника, слегка мотает головой, скидывая с лица челку.
«Ты пришел к нему в таком состоянии, использовал его ванную, да он ещё и отмывает тебя. Не стыдно? Он уже мог бы лежать и спать преспокойно, если бы не ты со своими приключениями.»
-Я в порядке. Почти окончтельно пришел в себя. Вам не нужно это делать, я сам.
Хелстед выглядит более уверенно, почти так же, как обычно, только ссадины, разбитая бровь и искусанные губы в перемешку с легким недовольством и болью, проскальзывающими на лице, портят картину. Ученик встает, начиная воспринимать все указания Сноу как приказы и стоит молча, спокойно. На парня накатывает усталость, заставляя его прикрыть глаза, чтобы собраться и взять себя в руки. Прождав какое-то время, Хелстед возвращается в изначальное положение «сидя», морщась и скребя зубами из-за болей в пятой точке. Он тянется к крану, добавляя больше горячей воды и почти отключая холодную, начинает смывать с себя пену, смешанную с чужой кровью и кровью самого Асельфа, со спермой, находящейся меж бедер и ягодиц. От ощущения хоть какой-то степени чистоты дышать сразу становится легче и голова понемногу начинает проясняться. Норвежец  заканчивает с омовением, открывая слив и выползая из ванной с тихим приглушенным стоном. Прозрачные капли уже чистой воды капают с норвежца вниз. В глазах опасно темнеет, и Асельф, зажмурившись и стиснув зубы, замирает, чтобы отдышаться. Разорванные мышцы доставляют невероятную боль. Глубокий вдох через нос, медленный выдох через рот.
- Не подадите ли мне полотенце? – с кривой от боли, но от этого не менее вежливой полуулыбкой просит Асельф. Он осматривается, в поисках своих вещей, но натыкается взглядом на красные пятна на полу, вызывающие желание нецензурно выразиться. Асельф прикрывает глаза судорожно втягивая воздух, стыдясь, что испоганил комнату человеку, который сидит и возится с ним, хотя мог закрыть дверь перед носом и пойти спать. «Я ему не близкий человек, чтобы со мной так возиться. Мог бы и послать спокойно.» – Я уберу... –тихо и немного виновато произносит брюнет, глядя на красные разводы – Сможете раздобыть мне обезболивающее? – Он вновь поворачивает голову к наставнику, направляя на него взгляд голубых измотанных и уставших глаз с немой мольбой.

Отредактировано Aself Helsted (2012-07-21 16:13:10)

Асельф благодарно поглядывает на наставника, вытирая следы, оставшиеся от принятия ванны, по дороге в спальню.
- Располагайтесь, мистер Хелстед, - норвежец замирает, оглядывая хоромы своего учителя. Он все ещё мокрый, да и с такой задницей...Марту наверняка будет неприятно. Впрочем, в данной ситуации вообще приятного мало. Он подходит к кровати и берет лишь нижнюю часть пижамы. На него смотреть жалко: пытается надеть штаны и делает это мучительно медленно и с тихим кряхтением, покусывая время от времени губы, чтобы кряхтение не превратилось в болевые постанывания, а в голове одна нецензурщина крутится – кажется, Хелстед успел припомнить каждое матерное слово, что когда-либо слышал в жизни. Таки надев на себя сею проблемную часть гардероба, Хелстед осмотрелся: на кровать садиться уж точно не хотелось – откуда Марту знать что у него там с задницей? Вот и предложил. Как узнает, так противно станет...
"Или может уже увидел её состояние пока помогал умыться? Черт..."- Этот вариант показался ещё менее приятным. Как-то Асельфу даже неприятно стало от мысли, что наставник в курсе. С чего бы? Парень направляется к стене и прислоняется к ней спиной. Окрашенная поверхность отдает приятной прохладой, столь нужной в местах с ссадинами. Мальчишка прикрывает глаза, откидывая назад голову, но тут же возвращает её обратно, касаясь правой рукой виска. Похоже, затылком его не слабо приложили... Даже голова закружилась от вновь появляющихся в голове мыслеобразов. Хелстед жмурится, пытаясь выкинуть из головы коктейль из унижения, отвращения, злости и... паники... 
Не выходит.
- Буду колоть, - звучит голос наставника, будто гром. Глаза брюнета распахиваются. Кажется, он даже подзабыл где находится, что делает, кто рядом..  А Сноу не торопится, глядит на Асельфа вопрошающе - Так будет лучше, - Хелстед кивает. Кажется, он сейчас вообще сделает все, что ему скажут. Март перебирает что-то, ищет, пока Хелстед вновь пытается расслабиться, чтобы боль и жжение не доставляли столько неудобств из-за любого движения, каждый раз напоминая Логана, сильнее толкающегося внутрь, его руки, стискивающие бедра, его... – Аллергии есть? – норвежец вздрагивает, постепенно переходя на осознанный взгляд, Смотрит на Мартина, шепчет тихое "Нет, наверное." А Сноу стоит у аптечки, достает какие-то ампулы, что-то читает на них, готовится к уколу.
Ученик улыбается. Тупо улыбается. Хорошо, что есть человек, который, сам того не замечая, выводит его из этого состояния. Состояния, где он вновь и вновь переживает случившееся.
"Спасибо..."