Чешется нос – жди беды. Нет, вовсе не пьянки – чепуха это все. Послать пойти купить выпить – дело тонкое. И тут уж раз на раз не приходится – как карта ляжет. У одного нет денег, другому Наставник по маковке настучал, третьему просто лень – все пятки на тренировке ободрал, четвертого вообще лучше не трогать, не то будет не до выпивки. В итоге идти за ней что? Правильно, некому. Но это ведь вовсе не значит, что она не придет сама, да еще и с приключениями под руку.  Вот так произошло и с Ниллот. Кто мог знать, что в этом треклятом заведении на ночь нужно запираться?
Вечер не сулил ничего подозрительного, все шло вполне себе обыденно: разбудили-погоняли-отпустили – ничего необычного. Если бы в душевой у Альфа не зачесался нос. O’Лири в силу своей прагматичности отнюдь не суеверна. Но когда дело доходит до носопатки или задницы – приходится прислушиваться. И на этот раз интуиция ее не подвела. А ведь лучше подвела бы! Ибо ТАКИХ икающих приключений она уж явно не ждала.
- А я чего, сегодня буду спать одна, да? – проводила взглядом Мишель, в ночь куда-то уплетшуюся. – На задание, что ли, послали. На ночь глядя? – бровь вопросительно вверх. Вспомнила, какие изверги попались другим обитателям. – Впрочем, да, ничего удивительного, что ночевать мне сегодня с тобой, мой стенающий друг, - повернула голову в сторону злополучного умывальника. В комнатушке не было будильников, именно поэтому сию участь на себя решил взять кран. Злопамятный попался – все еще не забыл, как Ниллот потревожила его в первый же день своего пребывания в Бездне. Тяжко вздохнув, O’Лири мимолетно улыбнулась покидающей обитель Пиратке, направившись к шкафу. Ниллот имела одну интересную привычку, вечно запугивающую соседку по комнате. Спала Альф исключительно в одних труселях, и было это что-то из ряда вещей предельно принципиальных. Но благосклонная жопа подсказала, что сегодня лучше все-таки хоть что-нибудь набросить на свою жалкую пародию на грудь, ибо ночка обещает выдаться жаркой. Так и поступила – старая тюремная форма теперь нам служила пижамой, поэтому кофту, недовольно бурча себе под нос, Ниллот все-таки одела. И из-за этого и провалялась два часа в стеснениях движения. То так повернется, то сяк – а никак, неудобно. Уже и подушку обняла, и культяпку свою на нее забросила, ан нет! Сиськи все так же требуют свободы! – Не нравится – отрежу! Признаться, без груди ей жилось бы точно так же как и с грудью. Повернулась на другой бок, к стеночке. Кажется, угрозы подействовали, уже получше. Поерзала-поерзала, устроилась как нужно и начала медленно окунаться в сонное царствие.
А в коридоре, судя по звукам, жизнь продолжала идти своим чередом. Но никто ж и не догадывался, что ее угораздит забрести именно к ней в комнату! – Кому там снова не спится? Неужели, Слэш снова дурака валяет? Когда же ей уже Свен шило-то из жопы вытащит?
Но скрип массивной двери отсеял все подозрения с Ив. В комнату уверенной походкой «от стенки к стенке» двинуло что-то высокое и лохматое.
– О святой Касперский, это еще что за чудо-юдо в мою скромную обитель пожаловало? – хлопая ресничками, натянула одеяло по нос, вжавшись в стеночку. А чудище продолжало перебирать ногами – плохо так перебирать – и куда, думаете Вы? Конечно же, к O’Лири!
- Ох, черт… еле добрался…  - мужской голос. Поправочка: мужской пьяный голос. Шатающееся существо под шафэ двинуло прямиком к кровати Альфа, протянув к ней ручки свои загребущие, чем привел Ниллот в полнейший… Ужас? Какой уж там! Возмущение и не более того. – Куда это он добрался? Это что, заранее спланировано было? Нет тебе прощенья, в таком случае, жалкий мужчинка! – только хотела замахнуться подушкой, как лапоньки дотянулись-таки до угловатых плеченек рыжеголовой коротышки. Даешь встряску! Голова вперед-назад заходила, а обонятельные рецепторы обдали знатной порцией перегара, от которой у Альфа перед глазами все живописно поплыло к чертям в колодец. Организм Ниллот крайне слабо противился любым напиткам, содержащим процент алкоголя. Даже кефиру. Чтобы опьянеть, ей достаточно было пробку из-под спиртного понюхать. Сегодня же пробка ей попалась крайне шумная и здоровенная. – А, это ты, рыжая… - встряска прекратилась, головушка лохматая с громким хлопком шмякнулась на подушку, отчего все перья оказались в длинных кудрявых волосах. – Он меня знает, что ли? – приоткрыла левый глаз, пытаясь различить в обидчике хоть что-то знакомое.
– Ага! Согруппничек! Средь ночи поздороваться явился?  – Так стоп! А какого, собсно говоря, черта, пардон за мой французский, ты делаешь в моей комнате? Выветрись, молекула!
Насупила бровки, привстала с кровати, пониже натягивая рубаху на обнаженные ножки, ибо штаны одевать все-таки отказалась. – Итак, что мы имеем: ближе к полуночи ко мне врывается товарищ из Псов, в стельку зажранный и требует освободить помещение. Интересно, где угар достал? – Тоже страдаешь топографическим кретинизмом, приятель? – с долей сочувствия протарахтела Нил, солидарно похлопывая дырявую башку по плечу. – Ты немного крылом ошибся, Деймос. Но если ты меня очень хорошо попросишь и извинишься за весь тот бедлам, что устроил в моей комнате, я тебя даже провожу, спать уложу и по головушке твоей бестолковой поглажу. Никогда еще в мужском крыле не была, хе-хе, - маниакально заулыбалась, перебирая пальчики. – Идет? – но в глазах ночного гостя читалось плохо скрываемое недоумение. – Или ты тоже меня не понимаешь? – забыла, что после алкоголя, пускай  столь незначительного, тараторит быстрее обычного.

— Батюшки, где же тебя угораздило так в хлам угореть?
Да-да, в то время как в ее комнате буйствовал и вовсю распинался практически незнакомый ей молодой человек, Ниллот предпочла поразмыслить над куда более насущими проблемами: громкость незваного гостя превышала допустимую в этом крыле, что явно не сулило ничего хорошего. Кому? Ясен пень, Альфу! В «Бездне» не особо утруждались копать глубже грязного белья, посему, если кто и будет выхватывать за нарушение спокойствия в женском корпусе, так это хозяйка палаты. Деймосу, само собой, тоже вставят по первое число, но его хотя бы отправят проспаться, а вот Ниллот в случае обнаружения негодника-содомита в ее комнате, за шкирку потащат директору на ковер. А он явно не обрадуется тому, что его подняли средь ночи. И ночевать О’Лири всю последующую неделю в карцере за хулиганство. «— Невиноватая я! Он сам пришел!» - здесь не прокатит. А жаль. Поэтому, уставившись на плюхнувшееся на упругий задок одурманенное существо, Ниллот тяжело вздохнула, почесав пальцами лоб.
— Ситуация… - сонно пробурчала себе под нос, внезапно увлекшись перышками в одной из кудряшек. Как мелкий грызун, обеими ручонками принялась выуживать те из волос, от усердия высунув кончик языка. Но в этом спектакле антракта не предвещалось. — Кру-у-у-у-у-уто. От чего же это тебя так нехило вставило, девица-красавица? Я тоже так хочу. А еще быстрее можешь? — Так, спорить с мужчиной, находящемся в состоянии алкогольного опьянения, как правило, бесполезно. В таком случае придется его как-нибудь заинтересовать. Вот только чем? — вопрос чисто риторический.
— Слушай, моряк, — начала она, вернувшись к своему полуночному увлечению, — давай поступим по-другому, да? — миловидно вскинула бровки и повернула лохматую головешку к ночному проказнику, высыпав пару перышек на пыльный пол. — Сейчас ты будешь вещать на пол тона тише, а я тебе продемонстрируючудесалогопедии, - подразнила плюшечкой, остальное – за гостем. — Да? Вот и отлично, — похлопала мужика по плечу аккуратно, а то ведь и зашататься может. Только сейчас догадалась, что надо бы и одеться – в комнате какой-никакой мужчина, мало ли, куда ему тестостерон стукнуть вздумает. И ведь вздумало. А как скоро-то! В какую бы там стельку он не был, а руки у мальчишки знали, чего хотят. И потянулось чудовище лаптями своими снова к плоду-то запретному, да еще и не до конца одетому. – А чего это ты до сих пор не вышвендиваешься отсюда? Если ты этого не сделаешь, то мне все равно придется провести ночь здесь. И использоваться тебя в качестве своего единственного и верного плюшевого мишки.
Фыркнула, носик насупила. Приближающиеся к кукольному личику ручищи получили сдобный молниеносный шлепок. Одеваться! Срочно одеваться!
— Ты это… - смущенно уставилась на свои длинные пальчики босых ног. — Отвернись ненадолго, а? Я штанишки накину. Неудобно без них как-то стало. Как ты приперся. Внезапно. Отвернешься? — святая наивность. — Ай, ладно, — пробурчала себе под нос, вырывая у брюнета из-под филейной части остатки одеяла, в которое тут же умело закуталась. Встав со скрипучей кровати, Ниллот направилась прямиком к шкафу с немногочисленной одеждой. Отворив дверцу одной рукой, другой же – придерживая временное убранство, задумчиво окинула взглядом жерло предмета мебели. — Ну и куда, хотелось бы знать, я их кинула? — Потирая нижнюю губу указательным пальцем свободной руки, рыжая, попутно шарясь глазками в творческом беспорядке, переминалась с одной ноги на другую, склоняя голову то на одну сторону, то на другу, отчего кудри, все еще полные перьев, игриво перепрыгивали вслед за головушкой хозяйки. Аккуратностью Ниллот никогда не отличалась. Это было одно из разряда тех бесполезных понятий, которыми Альф предпочитала не обременяться.
— Ага! — с победоносным кличем рыжая нырнула куда-то внутрь высокого шкафа, снаружи остались только ноги, да оттопыренная попа, в несколько слоев закутанная в одеяло. Штаны обнаружены, самое время их теперь надеть. С неуклюжестью и нерасторопностью беременного бегемота, Ниллот отчаянно пыталась всунуть тонюсенькие ножки в непослушные, извечно убегающие штанины, при этом оставшись в одеяле. Но эти два несовместимые действа определенно не хотели иметь место одновременно. Плюнув на все это, O’Лири размотала свой тщательно сооруженный минутами ранее кокон, зацепив один конец одеяла за ручку двери своего шкафа, второй же конец довелось опутывать вокруг ручки шкафа, принадлежащего соседке. Оценив практичность и надежность самодельной ширмы, принялась одеваться. Долго сооружение не продержалось, но и облачиться в старые тюремные штанишки Ниллот все-таки успела. Быстрым движением руки откинула густые, выбившиеся вперед кудри, облегченно вздохнув.
— Так, а теперь можно и обсудить твое настойчивое желание спать у меня, — с долей раздраженности пролепетала рыжая. — Хочешь остаться – пожалуйста! Только осмелюсь тебя предупредить о нескольких моментах… — она закатала рукав кофты, выставив кулачок вперед, начиная разгибать тонкие пальцы, — во-первых, я храплю. При всем этом я обладаю хорошим слухом, посему я могу не просто издавать булькающие звуки, но еще и напевать что-нибудь эдакое. Во-вторых, - разогнулся указательный, — если ты будешь шуметь, мне не помешают решетки, — она кивком указала в сторону окна, — будешь спать на улице, моряк. И в-третьих, — Нил глубоко вздохнула, вскинув указательный пальчик вверх и приблизившись к наглому гостю. По-детски широко раскрыв глаза, тихим голосом, с которым обычно рассказывают страшилки в лагерях, Альф прошипела: — не вздумай — ни под каким предлогом! — будить меня. — Она на секунду отстранилась от Милауда, но после, соблюдя эффект неожиданности, ринула обратно, почти коснувшись подушечкой пальца кончика его носа. — Ни-ко-гда! Усек? — прищурилась, вернувшись обратно к своей любимой стеночке.