Вкус жизни – он для каждого свой. Для нее он имел слегка темноватый оттенок с кроваво-красными прожилками. Такими, какие появляются на кленовом листе, если его повернешь в сторону солнца. По вкусу…По вкусу напоминал он скорее кофе. Густой, терпкий аромат кофейных зерен. Запоминающийся надолго, но и долго сохраняющий свое начало в закрытом помещении. Эшли была еще той любительницей кофе.
Незнакомец подошел  к девушке и стал помогать ей собрать оружие, и Эш, наконец взяв протянутый нож, подняла глаза и почувствовала пристальный взгляд. С начала, она подумала, что было не так уж прилично интересоваться внешностью парня. Было легче изучать его по его привычкам и жестам, но видимо он сам увлекался "оцениванием" людей, потому и смотрел на яркую Эш. Стоун не особо любила выставлять свою внешность на показ, потому прятала свою печаль за столь яркими вещами, что противоречили неким меркам. Девушка немного пошатнулась назад, заметив, что ей пытаются рассмотреть.- Спасибо. – тихо и слегка подавленно ответила Эш, затем слушая дальше посмотрела на шторы «-Интересно, что за окном. Сад? Все такое зеленое, почему он на меня так смотрит?»-Поведение, типичное обычно для нее немного смущало. Так Эш позволяла себе вести себя только с интересующими её людьми в плане понимания вещей, и того, как они пришли к такому. Ей нравилось изучать их и задавать вопросы, строить логические цепочки.
- Я тебе ножи собираю.-более склонно к беседе ответил незнакомец на одну из реплик Стоун.
«-Нет, я не имела ввиду, что мне не понятна обстановка!»
...моя одежда не имеет отношения к моей работе. -прежним тоном ответил собеседник, взывая к принятию... Серьезного выражения лица?!
К горлу быстро подступил холод, давящий и колющий. Он сжимал её горло беспощадно, душил. Это было нечто, что звалось адреналином, который выбрасывался в кровь и растекался по всему телу, особо ощутим, был он в данный момент около связок. «Мысли, мои мысли, я не говорила о нем ничего вслух». – Пока в мыслях происходила паника, а глубоко в голове желтенькие светлячки с крылышками помешивали подгорелую кашицу, девушка решила не молчать, ибо в такой тишине при таких выводах был риск слить всю важную информацию этому незнакомцу. -  правильно обращаться с ножами никто меня не учил, вот от туда и небрежность. – продолжила, тяжело вздохнув Эшли.
«Не хорошо - не хорошо - не хорошо ... Ой, чует мое сердце, зря я так говорю с ним!»- ох, единственное, что Эшли считала ценным в этой жизни – это её голова, а предоставлять возможность кому-то в нее заглядывать она считала надругательством над исторической ценностью, наверное, этот мелкий эгоизм был для нее единственным развлечением в этом поглощающем одиночестве.
Что сказать? странное утро, странное начало дня, которое несколько выбивалось из общего водоворота её жизни. Хотя, разве можно ли выделить в общей форме существования конкретно её, единоличную ниточку, которую так свободно вычленив из общей серой массы, назвать жизнью? Едва ли она сумеет претендовать на то, что так привычно для миллиардов людей на планете. С другой стороны, сформировать из неё нечто, вроде уничтожителя этой серой массы или конкретно взятых личностей можно назвать долгой и кропотливой работой. Эш уж точно не из тех, кто мог быть на ровне в чем-то среди своих однолеток в Бездне, она могла лишь выделится собственными нестандартными мыслями, безопасность которых вдруг стала под угрозой. Преступница потерла шею, боль которой уже отступила, но мучила её при каждом прикосновении. 
Эшли немного наклонилась вперед, в полумраке её плохое зрение давало о себе знать, да и ей, похоже, было пора заменить линзы. «-Ну прямо рыцарь в сверкающих доспехах. Интересно, когда мир решил перевернуться с ног на голову и сделать так, что принцессами стали парни в балахонах?! ... Не логично. Им же розовое платье и волшебный единорог совсем не подходят, что ж так обижать монахов, они ведь раньше носили подобную одежду, точно не помню, для очищение и открытого отказа от мирских угодий, эх, разве феи – это чья-то извращенная фантазия?» -  Порой, девушка сама ловила себя на том, что в напряженном состоянии, когда нервы начинали пошаливать, её мозг мог излить кучу полнейшей ереси, от которой самой становилось дурно. Особенно, когда восполненная фантазия оживляла все эти мысли картинками в сознании. Вот и сейчас, эта злая шутка вновь произошла, отчего Стоун машинально поморщила нос. « - Если бы у меня был воображаемый друг, он бы повесился в уголке моих мыслей, где стоит алтарь первым в мире феминисткам, уж слишком плохо я понимаю, чего на месте им не сиделось, история и до этого знала немало значительных фигур женского пола...» - Мысленно Эш уже окончательно понесло, а все потому, что парень, хоть и заинтересовал её, но она не могла от него ничего добиться, помимо опасений на счет того, что ему доступно копаться в её голове благодаря способности, либо, что еще хуже – девушка была слишком банальна. Эшли  наклонилась еще немного, и когда расстояние стало уж слишком неприличным, о чем она уже успела позабыть, спокойно выровнялась снова. Довольная усмешка скользнула по ее бескровным губам. Так обыкновенно бывало тогда, и именно тогда, когда хищник был сыт, довольствовавшись сладостью пойманной добычи. «-Очень интересно, может, стоит узнать о его флегматичности позже. Да. Так и запомню, сейчас мне не до пополнения изученных экземпляров, пора пользоваться накопленными умениями, иначе добычей тут буду я». С такими странными мыслями девушка заговорила: - Простите, я никак не хотела затронуть Ваш внешний вид, меня он не волнует и это меня не касается, и если другие люди обращают на него внимание, не проще ли его сменить? Зачем заранее предупреждать о одежде? – девушка говорила спокойно, но в её голосе было волнение из за собственных предчувствий, ведь о способностях, что были у обитателей Бездны она абсолютно ничего не знала.
Странно, но ведь разделение людей на консерваторов и радикалов - всего лишь фикция, несоответствующая и на сотую йоты истине. Правда в том, что все мы исключительно окостенелые создания: мы боимся любых перемен, мы оседаем в единственной квартире, обустраиваем её, заводим детей, годами влачим свои дни на неинтересной работе, выбранной нам нашими родителями согласно их, но никак не нашим личным, устоям. Люди, что противятся такому обычаю и бегут от этого – попросту больны. Эшли не хотела так жить, она заметала свои следы вместе с жизнями своих близких, никак не желая принять чужую помощь, которую по неволе считала за навязывание мнения.