Господи, о чем она думала, когда решила, что он, вот этот вот человек, находящийся сейчас позади нее, так близко, что он – милый и хороший? О чем думала, когда абсолютно не испытывала страха, стоя позади него и … дыша? И куда девался ее инстинкт самосохранения, когда она вообще с ним заговорила? Сейчас, чувствуя, как он подошел, как остановился, как склонился, с ужасом поняла – попалась.
И, кажется, моему Наставнику придется довольствоваться всего одной ученицей…и это буду не я. Мамочки.
Страх коснулся ее макушки кончиком языка, задохнулась от приступившей к горлу и намертво сжавшей его паники, замерла, едва дыша, ощущая, как коленки сами собой подгибаются, и, если бы не сидела сейчас, точно бы упала, точнее – сползла на пол. Потому, что как никогда ясно поняла те слова Агни, сказанные тогда про наставников тут, про мужское отделение, про определенные желания.
- Правда.
Пискнула едва слышно, глубоко вдохнула и снова замерла, когда его шепот обжег мочку ушка, потом скользнул в нежно-розовую раковину и застыл там.
- Зззззнаю.
Впервые в жизни начала заикаться, личико окрасилось в красивый оттенок белого чистого листика бумаги, яркие глаза оттенка черного кофе смотрели прямо перед собой, в стол. Почему-то показалось, что его руки невесомо, но очень ощутимо, обманчиво мягко скользнули в халат, не нарушая гармонии тяжелых складок, коснулись ее шеи, прошлись по груди, оценивающе осмотрели, потрогали… Сглотнула комок в горле, как только он отодвинулся, быстро вытерла о халат мокрые ладошки чуть дрожащих от ей самой непонятного напряжения рук, не глядя на него блестящими как в лихорадке глазами. Все еще сбивающимся голосом сообщила гладкой блестящей поверхности стола.
- У Бога не было выбора, Отец ему не предоставил, людям предоставляет – а ему нет, у нас есть, и…
Поняла, что в этой игре ей совершенно, абсолютно нечего ему противопоставить. Он сильнее, сильнее настолько, что дух захватывало, не будучи эмпатом, Натали сразу ощутила в деталях, что именно и с какой силой чувствует кролик перед сытым удавом, пусть и зная, что удав вряд ли будет сейчас пихать его себе в рот силой. Хотя… кто там знает этих удавов!
Я… не знаю, не знаю, что делать, как с ним… как на него реагировать, не знаю!
Коленки все еще не желали слушаться, когда ее аккуратно вытянули из-за стола и поставили поодаль. Как только между ней и Гилкрайстом оказалась преграда в виде Марта, тут же почувствовала, что воздух вновь принялся понемножку просачиваться в легкие в виде особой награды, белоснежность щек сменилась обычно нежно-розовым светом, а желание свалиться, или убежать, или закричать, или … отошло. Недалеко и ненадолго – но отошло.
- Вы чего хотите со мной сделать?
Попыталась улыбнуться Марту, искоса оглядываясь, однако послушно поднимая и раздвигая в стороны руки.
- Я сама потом переоденусь, спа…
Осеклась, смутилась, понимая, что раздевать он ее не планирует, скорее, наоборот – только что очень умело упаковал так, что халат теперь сидит-лежит как приклеенный, двигаться удобно, да что там.
Теперь я даже могу убежать, если что!
Не вырываясь и не отстраняясь, несколько минут рассматривала Марта снизу вверх, после его манипуляций с пояском, с обыкновенным поясом, карие глазищи снова заблестели. Сделала несколько неуверенных шагов в сторону двери, сразу от обоих, таких непонятных, заставляющих чувствовать то, чего никогда не чувствовалось раньше, запутавших в какие-то непонятные паутины… Несколько минут молча рассматривала сначала одного, потом второго, потом снова первого, не мигая, не опуская взгляда, в полной тишине и неподвижности гипнотизируя своими огромными, на пол-лица, глазами. Затем моргнула, прервав паузу, сердито нахмурилась и решительно оперлась плечиком о косяк двери.
- Да, я с удовольствием выпью еще немного молока.
Потом оденусь в платье, найду туфли и …и пойду. Наверное. Если получится. Когда отпустят. Если…

"Мха-ха-ха-ха. Оооо, ну, я же не ребёнок, говорить: "Хотите выйти за меня замуж?" Разве я похож на ребёнка? - Гилкрайст улыбнулся, поднимаясь с подоконника, делая шаг к Натали, обнимая её за талию левой рукой. - Как опытный соблазнитель я знаю, что женщина хочет услышать: "Эй, детка, хочешь залететь от меня?" - то, что Миллер попыталась поймать Карлсдэйла на "основе логики" было так забавно, что он даже не попытался ответить напрашивающееся на язык: "Я думал о других, Милли, а не о себе". - Ой, вдруг вступать в диалог с людоедом. Тебе стоило лучше слушать врачей, говоривших, что для девочек кровообращения полезней кровотечений".
- Да, спасибо, - поблагодарил Гил шатенку за принесённый чай, и, придерживая Натали, шагнул на неё, потом потянул вправо, наконец, отступил слегка назад, "подтаскивая" девушку за собой - каждый шаг из не заводного и простого классического вальса. - Пригожи вы, леди, в зелёном платье своём. Износите это - другое сошьём, - левая ладонь блондина чуть сильней сжала девичью талию, конечно, не по злому умыслу, нестаранию, нерадению или глупости "партнёра" танца без музыки. - Как зелёное платье прекрасно на взгляд. Износите - новый скроим вам наряд, - наставник чуть скосил взгляд в сторону от лица партнёрши, разглядывая, в каком состоянии пребывает чай в кружке и не собирается ли заплескать собою всё вокруг.
"М? Пляски. Распутство извращенческого вертепа Австрии. Ах, как хорошо, что рабство - не единственный вид рабства. Быть учеником, дело "почище" любого рабства".
- Как пышен одежд этих зелёный атлас. Износите - сыщем другие для вас, - единственный глаз мужчины с интересом всматривался в глаза Натали, у которой были милые, славно-писанные, длинные и точёные реснички, какие мастера-портретисты рисуют обязательной принадлежностью "настоящих небожительниц".
"Ох, я такой рисковый тип, а? Никто не скажет, что у меня плохо с "ванилью". Я, можно предположить, даже угнал фургон мороженщика и целый день гонял на нём от полиции, чтобы пропитаться запахом и вкусом милой детской чепухи".
Блондин отпустил Миллер, мягко рассмеявшись, забирая из её ладошки кружку, навязчиво погладив подушечкой большого пальца её ручку, отпил немного и обошёл девушку, направляясь к устроившему "походную мед.палатку" за своим обеденным столом Марту.
- Пир во время чумы, а? - ещё рассмеялся Гилкрайст, присаживаясь на стул, допивая "истребованный" от стола, к которому всё равно собирался вернуться, чай и аккуратно-беззвучно ставя чашку на свой окровавленный платок. - Парни, писавшие Песни Первого Царства Чжэн никогда, пожалуй, не думали, что они пригодятся для таких вещей. Да, Натали, не слишком больно. Я имею в виду, можешь представить, какое место "Бездна", если даже такого хорошего человека, как я, тут могут попытаться убить?
Карлсдэйл потянул узел галстука, ослабляя его, стягивая через голову, укладывая на свои колени, расстегнул четыре пуговицы на рубашке, аккуратно открывая своё правое плечо со сквозным "проколом", покосившись на бледно-серый цвет бинтов повязки, сделанной позавчерашним вечером местным хирургом.
- Асельф Хелстед, - что уж хотел изобразить Гил, шевеля левой рукой у своего лица, не поняли бы даже туземцы, изобредшие этот танец. - Такой характер у него, направленный к осознанному самоорганичению и целенаправленным действиям по персту указующему. И диапазон решений, который он может принять, прямо таки нарочно сужен в сторону "чтобы понравилось опасным взрослым вокруг", - блондин приставил указательный палец к центру своего лба, изобразив из ладони пистолет. - А ещё он придерживается каких-то фольклорных традиций Джека Потрошителя, то есть, считает скальпель за лучшее оружие на свете, какое только изобрела цивилизация. С огнестрельным совсем никакой, - Гилкрайст замолчал на секунду, потом обернулся к Натали. - А что, Милли, никогда, наверное, не слышала, как наставники в колледже "взвешивают" учеников? А ещё, - снова Марту. - Он в "Цепных Псах", так что реальные, в том числе неизбежные в "Бездне" тяготы жизни учеников, уже не подействуют на него для вовлечения в антинаставнические действия. Я, правда, не уверен, какой-такой ужас нездоровой психики является для него самым манящим, но вряд ли это что-нибудь сложное, что не держится в узде правильным курсом лекарств. Одна беда, у него скандинавский акцент, - англичанин поморщился. Выкинуть человека за борт и списать со всех счетов только из-за "говорит не так", даже при том, что тот по 999 из 1000 пунктов проходит с запасом. В этом весь Карлсдэйл.

Как же, как же понравился непостоянной, ветреной, так легко, как бабочка, забывающей все плохое Натали этот танец и эта песенка, как же понравились! Напряженная от его прикосновения, как струнка, девочка сначала нерешительно, краешком губ, потом более свободно заулыбалась, удивленно глядя в лицо Гилкрайста, скользя по нему недоверчивым и восхищенным взглядом теплых плюшевых глаз и пытаясь понять, что он хочет, зачем танцует, да как у него так красиво получается? Больше всего на свете, среди всей ее коротенькой жизни, ей нравился небольшой антикварный магазинчик, прямо по пути от школы к дому. У его витрины девочка могла зависать часами, и любовалась она совсем не на часы, оружие или какие-то непонятные картины с живыми, следящими за ней лицами. Она не отрываясь смотрела на огромных и не слишком огромных фарфоровых кукол с неживыми, восхитительно прекрасными идеальной кукольной красотой личиками, такими, которых страшно оставлять в спальне возле кровати, но жутко, до боли хочется иметь дома, у себя! На маски, настоящие, венецианские, тонкой работы, улыбающиеся и грустящие тихими, спокойными глазницами и такими живыми, реальными губами… Иногда в витрине выставляли музыкальную шкатулку, и тогда Натали готова была там и заночевать, перед ней, слушая легенькую, неспешную, ленивую, старинную мелодию, глядя не отрываясь, как четыре фигурки, разодетые в такую неудобную и удивительно, невозможно прекрасную одежду пастельных, ее любимых тонов, так же лениво, вроде как делая одолжение зрителю, кружатся в вечном-вечном вальсе. Или польке, она была совсем не сильна ни в истории, ни в танцах, ни в мелодии. Но после каждой встречи она звучала и звучала в ее голове, и приступы случались как раз после такого радостно-возвышенного расслабления, когда Натали улыбалась и была твердо уверена – все будет хорошо! И вот теперь, как только Гилкрайст мурлыкнул первые нотки странного песенки-танца, мелодия из шкатулки так ярко вспыхнула в ее головке, что тут же сама невольно прижалась к нему, глядя улыбающимися изумленными глазищами снизу вверх и послушно, очень послушно «танцуя» каждое его движение.
Какой он… да как я могла подумать, что он – плохой!
Эмоции, мнение, отношение, все менялось мгновенно, может, именно это и был определенный способ выживания такой, как она?
- Хорошо, конечно…
Тихо выдохнула одними губами, оттащенная от своего партнера… по танцу и спрятанная за спину Мартина. Несколько минут приходила в себя, пытаясь унять такое приятное, легкое кружение головы, снова нежно улыбнулась, на этот раз ласковой руке Мартина, подавила желание мурлыкнуть и свернуться клубочком в ближайшем стуле, предварительно еще раз погладившись об эту его руку. Когда снова распахнула реснички, взгляд был как будто сквозь туман, поэтому пришлось быстренько тряхнуть головой, растрепав косичку и, послушно кивнув, направиться за теплой водой.
- Ну что вы, он не упырь, он красивее.
Совершенно серьезно поспорила с Мартом по поводу Гилкрайста, осторожно и сосредоточенно подавая ему мисочку с водой и останавливаясь рядом, чтобы помочь, если что.
- Знаете, если он вас так просто попытался убить, с этим надо что-то делать.
Сердито нахмурила стрелочки бровей и строго глянула на Гилкрайста.
- Если хотите, я могу попробовать поговорить с ним, чтобы… он больше вас не тронул!
Кажется, впервые кто-то пытался так конкретно защитить Гилкрайста за все его пребывание в Бездне. Натали внимательно следила за действиями Марта и раздумывала.
Надо будет только новую зажигалку где-то найти… и сожгу этого, со скальпелем, к чертовой матери, а зачем он первый на него напал?!
- В каких он собаках? Это что такое?
Постаралась уточнить очень тихонько и незаметно, потому что перебивать взрослых всегда было очень плохой идеей и признаком дурного тона.
- Да, ннннаверное я лучше бутерброды…
Сглотнула, пытаясь не слишком показывать страх перед иголками и болью другого, и быстренько ретировалась поближе к продуктам, распахивая небольшой холодильник и почти целиком забираясь туда в поисках сыра, рыбы, колбасы, овощей, а, и хлеба! Как обязательной части бутербродов.

"Вот приходишь к человеку за перфоратором, а тебя в итоге пытают. Как это происходит? - Гилу было больно, не мучительно, но достаточно, чтобы назвать ощущения от иглы и швейных навыков Марта - страданием. Хотя англичанин продолжал держать на губах вежливую улыбку, зрачок - от протыкающей раз за разом кожу иглы - расширился, в связи с человеческой анатомией полностью выдавая ощущения Гилкрайста. - У тебя, приятель, и санитарка наличествует. В здоровенном зелёном халате. Санитарка, и на полставки шеф-повар. Ох уж эти маленькие клиники без лицензий! Хо-хо. Хоооо... Хватит меня колоть, паршивец! Или делай это быстрей! Чего ты добиваешься-то... - людоед чуть покривился, изредка посматривая на действия брюнета с плечом. - Ага, а теперь мне нужно поплакать, - улыбка сменилась кривой ухмылкой, утянувшей левый уголок губ Карлсдэйла вверх. - Аааа, еда. Да, точно, после того, как тебе зашьют руку, первым делом хватай освежённой швами конечностью что-нибудь съедобное и тащи в свой рот! За кого вы меня держите..."
Наставник "поблагодарил" Натали за бутерброды и иже с ними другие съедобности (ну да, за чужой счёт, и что?), так, как принято при "семейных и доверительных отношениях". Т.е., попросту говоря мужчина промолчал, разглядывая тартинки и остальное съедобное.
"Они тут, ...дь, не мелочатся, как я погляжу! Нооо тааак выыы мнеее рооот нееее зааааткнёоооте, мха-ха-ха-ха, - Гил тихо засопел, кашлянул. Болезненные ощущения от действий Марта пресекали почти любую мысль. - О чём я им говорил, кстати? - зубы блондина стиснулись чуть плотней, словно запрещая ему открывать рот. - Мммм. Похрену! Начну-ка я с начала!"
- ..., - англичанин было открыл рот, собираясь подбодрить Натали, ещё бы, за пару дней в "Бездне" освоиться со своей сверхспособностью - уже само по себе выдающаяся сверхспособность. Т.е, просто невероятно. Но одеть на лицо благодушное выражение человека, который будет хвалить любой "пшик" - это уж, само собой разумеется, первое, что сделал Гилкрайст. - Что ещё за - видишь, больше остальных? В темноте или ауры?
"А? Что это? Визуализация Бетховена? "Радость, пламя неземное, небесный дух, слетевший к нам, опьянённые тобой, мы вошли в твой светлый храм", - набежали на нейронные связи Карлсдэйла строчки из "Оды к Радости", пока он рассматривал, как шатенка забавляется с огненной змейкой, оплетающей её руку от пальцев, по кисти, и дальше, к локтю. - Для новичка - неплохо, - вдруг "искорки" и "огоньки" метнулись в лицо Гилу. - Слыхал я про горячих девочек, - блондин невольно поднялся на ноги, задёргивая-зашторивая своё лицо левой ладонью, чтобы не попалить очаровательную пшеничную чёлку, закрывающую лоб. - Но они были не такими, да, другими, - пнуть Миллер в живот так, чтобы она пролетела половину "столовой" и "прихожей" комнаты Марта было идеальным вариантом, так что наставник едва успел "поймать" рефлексовый рывок левой ноги, от чего получился неловкий шаг вперёд, навстречу побежавшую вслед за искрами, как за улетающими воздушными шариками, Натали. - Не такими, ...дь, которых нужно пожарным топором н...й вырубать из рядов человечества! - худые пальцы шатенки оказались на удивление цепкими, особенно когда врезались в свежие швы, наложенные Мартином, стараясь то ли их порвать, да ещё и покопаться в целом в плечевом суставе и вообще груди Гила. - ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! Давно твои руки стали водяными пистолетиками?! Хватит дёргаться! - прекратив спасать свою левую бровь и светлые пряди от опаления - чёрт с ней, с правой бровью, повязку можно на глаз побольше одеть, чтобы закрывала пропалину - левая рука англичанина, сжавшись в кулак, бросилась в лицо бестолково суетящейся ученицы. - Клёвые патлы, чувиха, - ладонь раскрылась, хотя и в полускрюченную позу, метя выше переносицы, надо лбом Милли. - Твою мать, я ведь так скальп сдёрнуть могу. Разве не стало лучше, чем просто вмазать, бха-ха-ха-ха, - пальцы Карлсдэйла впёрлись в ещё слегка мокрую причёску девушки, но, вместо того, чтобы вышвырнуть суетливую вредительницу куда-нибудь на орбиту двух метров от себя, людоед потащил Миллер к себе поближе. - Придётся пустить пулю в сердце, если сильно испорчу себе внешность. Очнусь, и всё на месте, ага? - запасы самоуверенности - прочие порох в пороховницах - Гила никогда не нуждались в проверках или пополнениях. Тебя пытаются сжечь? Изнасилуй поджигателя. - Ты меня, ёпрст, ваще напрочь шокировала типо своим напором. У нас тёрок-то и не было, а уже пламя... - Карлсдэйл резким рывком опрокинул голову шатенки назад, задирая её лицо вверх, проводя кончиком языка по внутреннему контуру девичьих губ, сминая их своими. - Март, ...дь, не сачкуй! Давай уже туши тут всё! Чаю, ...б, вылей, что ли, на нас! Х...ле ты! - не то, чтобы мужчина хотел превратить всё происходящее в какое-то феноменально-банальное начало оргии огнепоклонников. Просто как-то само получилось, что в единственном зелёном глазе застыло бешено-рычащее выражение, когда, наравне с искрами по телу, полыхающая болью правая рука пришла в движение, сгребая похищенную гимнастку в охапку. - Н-н-н-н-ну, ...дь, вообще-то, по-хорошему, её надо было поцеловать с полом, - разумеется, ученица не "напала первой", так что когда блондин резко завалил её спиной на стол, прямо на тарелки и все эти торчащие из канапе "палочки" (занозы в заднице, знаете ли), можно даже сказать, что наставник "напал исподтишка" на невинную жертву. Если забыть о количестве открытого пламени, которое невежливо ему пихнули в лицо, и от которого затлел, и кое-где загорелся, спущенный с плеча шёлк рубашки. - Мы же горим, мать его! Нужно всё по-быстрому делать! - ладони проскользнули по махровой ткани халата от боков Натали к бёдрам и обратно. - Да. По-быстрому".
- Убивать, убивать, ах, какая благодать, - лопатки и плечи Карлсдэйла довольно бурно двигались, стараясь избавить своего владельца от обжигающих касаний "воспалённой" стараниями пироманки рубашки. От всех этих телодвижений Гил ещё крепче прижимал Миллер к столу, плотней и тяжелей на неё наваливаясь. - Убить такую домовитую, но конфузную с высокими температурами девушку?
"Мы же не в каменном веке, в котором за потухший пещерный племенной костёр - ели ублюдка сырым и пока он ещё был жив?"
- Ничего страшного. Совершенно ничего. Ведь красота и в критике - счастлива, - язык людоеда (да-да, подожжённого людоеда) ещё раз прошёлся по губам Натали.
"Ох...ть поддержал девчонку в трудный момент! Ну и ладно... ДА ...ТЬ ИХ! КАК ЖЕ ЖЖЁТ! - он заворочался из стороны в сторону, приминая Милли к столу. - "В жизни надо всё попробовать", а? Обложите сукиного сына костром и заставьте тр...ться".

Отредактировано Gilchrist (2012-07-20 05:52:02)

Кажется, она снова немножечко переоценила свои силы, кажется, огонь снова оказался сильнее, кажется, ее почти уже хорошие друзья опять получились очередными ее жертвами, а ведь она не хотела, не хотела, она хотела как лучше, всего лишь ответит на его вопрос и просто показать, чуть-чуть, только чтобы доставить им обоим удовольствие, чтобы им было не скучно! Кажется, удалось только последнее… скучно больше не было никому.
- Ай, не на…
Она пыталась максимально помочь сбить пламя, не делая ничего плохого, чтобы никто не пострадал еще больше, когда длинные влажные окончательно растрепавшиеся и спутанные хвостики оказались немилосердно захвачены чьими-то пальцами, резкая боль заставила вскрикнуть, слезы сами брызнули из глаз, однако закричать как следует не получилось. Губы оказались заняты чужими губами, ротик – языком, совсем не ее языком, в спину и задик впились все зубочистки, которыми она так тщательно украсила бутербродики… Натали забилась в его руках, пытаясь вывернуться, выбраться, высвободиться, извиваясь змейкой, впиваясь ноготками в его бедные плечи, пытаясь избавиться от его тела сверху, от поцелуев, от зубочисток, вошедших почти полностью, под тяжестью двух тел сразу!
- Не надо, не надо, слышите, пожалуйста, не трогайте, не…!
Завизжала на ультразвуке, почувствовав, как его руки пробрались под халатик и поползли по бедрам, оглаживая, забрыкалась еще сильнее, паника накрыла с головой, ужас заблестел в огромных теперь, на пол-личика, глазищах, которыми Натали уставилась в единственный глаз горящего во всех смыслах Гилкрайста сверху. Встретилась с его взглядом, замерла на секунду и снова забилась, еще сильнее, изо всех своих небольших сил…
- Сппппппасибо…
Едва сумела выдавить из себя, когда тяжесть сверху неожиданно исчезла, огонь тоже, а сама она оказалась как-то моментально закутанной, запеленутой в мартовскую рубашку. Тело била нервная дрожь, паника и страх продолжения банкета все еще не проходили, при одном взгляде в сторону Гилкрайста хотелось вскочить и кинуться… неважно, в окно или в дверь, лишь бы подальше, подальше от него! Натали никто никогда не насиловал раньше, поэтому сейчас она пребывала в шоке, в глубоком шоке, даже не заметив сначала, что запеленали ее так, что ни пошевелиться, ни выбраться самостоятельно она не может.
- Я…нннне хотела, я все исправлю…тут.
Попыталась не расплакаться, истерика явно плавно набирала обороты.
- И рубашку…и…и…и халат!
Глубоко вдохнула раз, второй, третий, попыталась спокойно дышать носиком, тщательно избегая даже малейшего взгляда в сторону Гилкрайста, один вид которого снова заставлял покрыться холодными мурашками ужаса.
- Вы…развяжите меня, пожалуйста, я ннннничего больше нннне сделаю.
Голосок сбивался и не слушался, попыталась подняться и хотя бы сесть, снова откинулась на зубочистки, застонала сквозь стиснутые зубки и, повернув голову, умоляюще уставилась на Марта рядом.
- Пожалуйста, я ничего больше не сделаю, пожалуйста…
Дикий страх того, что Гилкрайст сейчас подойдет, а она не может пошевелить даже пальчиком, накрывал волнами, мешая думать, сообразить, что делать дальше.
- Можно, я…куда-нибудь пойду? Пожалуйста.
Попыталась добраться до Мартина, или хотя бы до его руки, поняла, что не получится, снова замерла, покусывая губы и глядя на него не отрываясь.
Отпустите меня, отпустите, я больше…не буду! Ничего не буду, ну…пожалуйста…

Только что ее буквально трясло от нервов, вспышек ярости Гилкрайста, своей новой ошибки и непонятного желания постоянно что-то жечь, от собственной глупости, в конце-то концов – и вот неожиданно навалилось такое свинцовое спокойствие, усталость и душевная тишина, что некоторое время после выразительного цыц хозяина комнат девочка и правда сидела, застыв на столе, связанная и очень мирная, тихая, как мокрая и обгоревшая одновременно мышь, глядя в одну точку, а именно – на дверь, куда удалился Гилкрайст.
Может, можно будет как-то незаметно одолжить у моего Наставника его рубашку, какую-нибудь красивую и ненужную ему пока… отнести вот ему вот, отдать вместо сожженной. А что потом с Наставником делать? Может, не заметит. Может, как-нибудь уговорю, что рубашку себе забрала. Вроде не жадный он там…
Уловив, что мысли зашли в тупик и теперь вопросительно поглядывают на нее оттуда, ожидая дальнейших распоряжений хозяйки, тяжело вздохнула и молча послушно кивнула, поднимая на него свои плюшевые глазищи и все еще виновато моргнув.
Не сердится. Не хотелось бы его огорчать, в отличие от этого…мистера, что ушел, этот хороший вроде. Правда, кажется, уже сожалеет, что меня утащил к себе в гости. Ну, еще бы, я бы тоже была недовольна, если бы кто-то попытался сжечь меня и мою комнату. Моя комната… интересно, что отец думает по поводу моего исчезновения? Снова, может, пьет. А, может, уже перевернул весь город, полицию на уши поставил… ну да, смешно. Если вообще заметил, что меня нету уже!
- Нет, ничего страшного, что вы, я посижу и так… если надо.
Очнулась, когда Март снова оказался рядом, закрутил в руках, очень умело освобождая от своей же паутинки узлов, доверчиво ткнулась глазами и губами куда-то в район его тела, на секундочку, когда почти привлек, освобождая. Машинально погладила себя по рукам, растирая тонкие запястья, быстро змейкой скользнула со стола, с удовольствием потягиваясь и так же быстро направляясь к нему. Заставлять ждать такого милого-милого человека ей совсем не хотелось, да и невежливо было бы.
- Думаете, научусь все же?
Тоже автоматически опустила глаза, проследив за его взглядом, рассматривая свою одежду задумчиво покачала головой.
- Странные тут люди…а если я притворюсь, что согласна, что готова работать, научусь, стану…ну, киллером или как там надо. А потом все сожгу и уйду. Неужели тут не было такого ни разу? Нет, конечно же, но…
Осеклась, бросив на собеседника искоса настороженный взгляд и понимая, что неожиданно высказала мысли вслух, оценила его реакцию, мало ли, как мог он отнестись к таким крамольным здесь мыслям и недоуменно нахмурилась.
- Я? Нет, кажется…
Растерянно завертела головой, развившаяся уже косичка лениво хлопнула по шейке, окончательно пушась, пока Натали добросовестно ощупывала себя, почему-то начиная с локотков и продвигаясь вверх по рукам.
- Вроде бы только зубочистками поцарапалась, а так, кажется, нет.
С еще большим сомнением подняла глаза на Марта.
- А вы?