Солнечное июльское утро в деревне. Первые лучи солнца пробрались сквозь обломки окна и осветили мордашку молодого человека, спавшего на остатках некогда массивного и широкого подоконника. Француз недовольно поморщился, прикрывая лицо рукой и одновременно отмахиваясь от надоедливого солнца, мол, уйди, противное, не до тебя сейчас. Но солнце в Париже сурово, как и сами парижане. На улице раздался истошный крик и мигом следующий за ним трехэтажный мат. В окошко залетел камешек, который так мило и вовремя приземлился как раз на голове француза, который, собственно тихо и мирно спал и вообще никого не трогал. Глухой стук, тишина, тишина, невразумительное мычание, завуалированная нецензурная лексика и медленно выплывающая дрожащая рука, цепляющаяся за подоконник. Вслед за рукой показалась растрепанная макушка брюнета, а затем разозлено-сонные разноцветные глаза. Злобно что-то буркнув в ответ окну, которое таким наглым образом пропустило через себя этот небольшой камешек, Милорд отряхнул свою пятую точку от пыли и твердой, но слегка пьяной походкой направился в соседнее помещение, где обитала его верная спутница по жизни.
Будни подростков, живущих практически на улице – всегда веселые и трудные одновременно. Милорд проживал с этими лоботрясами уже не первый год и всех знал буквально как облупленных. А вот новички, которые к ним присоединялись – вызывали дикое раздражение. И где таких нежных мальчиков и девочек штампуют-то? Как будто это сейчас можно убегать из богатых семей и искать приключений на свою филейную часть среди малолетних преступников. Хотя, признаться честно, убегать от полицейских, перепрыгивая через препятствия, перелезая через стены, наблюдая за неуклюжими стражами порядка, которые и нескольких километров не могут пробежать без отдышки – всегда весело. Размышляя обо всем этом во время своей небольшой прогулки в соседнее помещение заброшенного дома – Милорд улыбался, без опасений демонстрируя два ряда своих белоснежных зубов, отпугивая от себя только что проснувшихся новичков.
Давайте на секунду прервемся и выясним: с чего бы это вдруг в такое унылое утро у Милорда такое потрясающее настроение? Да все очень просто: всего неделю назад он отпраздновал свой восемнадцатый день рождения. И, пускай, он не помнит и семидесяти процентов событий этого дня, но он уверен, что этот день был одним из самых выдающихся в его биографии. Даже жуткая головная боль на следующее утро не смогла испортить впечатление. И вот, наконец, настал тот день, когда его прекрасной Леди исполнится восемнадцать. И у Милорда был для нее особый сюрприз, который она никогда не забудет. По крайней мере, француз именно на это и рассчитывал, без зазрения совести теша свое самолюбие.
В помещении эхом отдались шаги Милорда и звук отскакивающих от ботинок камней. «Что и требовалось ожидать… ох уж эти девушки, сколько с ними мороки, верно, разум? Разум? Ты где там? Что, еще не проснулся, да? Стой. Ты что, тоже девушка?», юноша потряс головой, отгоняя от себя неприятные мысли. Нет, его разум, который говорит такие умные вещи таким брутальным голосом, просто не может быть девушкой. Это просто его больное сознание.
Француз «змейкой» подкрался к спящей Джульетте, злобно нависая над ней, закрывая собой солнечные лучи, которые светили ей в лицо. Для достоверности юноша потыкал пальцем сначала в обе щеки девушки, затем в бока, затем снова в щеки. Ноль на массу. Обиженно надувшись, юноша выбежал из помещения, вернувшись буквально через минуту со стаканом воды в руке. Всего несколько волшебных движений и на лицо девушки осыпались холодные капли воды.
- Просыпайся, спящая красавица, принц твой пришел. Без коня, правда, но в наше время конь не так важен, верно? Главное что принц, главное что спортсмен и просто красавец – Полушепотом произнес Милорд, вновь нависая над девушкой и дружелюбно скалясь. Хотя, на принца он мало чем был похож. Старые, порванные на коленях джинсы, старые черные кеды, белоснежная широкая майка с непонятным рисунком и кучей значков на ней. На руках, как обычно, погремушка из браслетов. Ребенок, что с него возьмешь? Француз потряс девушку за плечи. – Джу-у-у-у-у~ - Канючит. Милорд-Шут, такой шут…

- Фу блин, Деймос, да ты такой романтик, как я погляжу. – Сказала, как из пистолета выстрелила. Юноша опасно покачнулся и плюхнулся на пятую точку, удивленно смотря на Миледи, будто слова девушки приобрели материальный характер и ударили его прямо по его исстрадавшемуся темечку. Нет, может быть где-то глубоко в душе он и романтик. Но вот когда из душа выйдет, такой сразу сволочь становится. Юноша обиженно хмыкнул, демонстративно складывая руки на груди, нахохливаясь, словно обиженный котенок. Для полноты образа не хватало только прижатых ушек и хвоста, вяло дергающегося из стороны в сторону. – Ну ладно, юная леди, если уж пошел такой интим, то в следующий раз специально запасусь лепестками роз и представлюсь Робертом Паттинсоном. Эффект ведь будет лучше, да? – Произнес юноша, утвердительно кивая головой, и смотря на девушку совершенно невинными разноцветными глазами, которые буквально сверкали в свете солнца, проглядываясь сквозь черную челку, спадающую на лицо француза. Вполне себе обычная беседа обычных подростков. Рядом с француженкой, Милорд старался всегда быть веселым и жизнерадостным. Даже тогда, когда на душе скребется стая кошек и хочется кричать от бессилия. А подобные припадки с ним случаются регулярно. Сложно сдерживать себя, но приходится. Что не сделаешь ради лучшего друга, верно? И разбудишь ни свет, ни заря, и воду выльешь бодрящую, и истыкаешь бока, и за плечи потрясешь. Дружба – великая сила, которая позволяет двум людям совершенно спокойно терпеть глупость друг друга.
- Знаешь, а тебе идет королевская одежда, ты сразу становишься еще более красивым и таким… милым и беззащитным… - Вдруг произнесла француженка. «Это хто беззащитный? Это я что ли!? Да я знаю тхэквондо, карате, дзюдо, айкидо, и еще много страшных слов!» Дослушав ее до конца, Милорд даже не улыбнулся. Нет, юмор он понял, шутку оценил, но смеяться не стал. Вместо этого он скорчил серьезное выражение лица, поднимаясь с пыльного пола, методично отряхивая свои штаны. Одернув футболку, представляя себе на ее месте какой-нибудь расшитый золотом камзол, юноша медленной, статной походкой приблизился к Миледи, склоняясь в легком полупоклоне, словно он потомок какой-нибудь чистокровной семьи потомственных графов. – Миледи желает совершить утреннюю прогулку по ее великому саду, или желает остаться в своем дворце? Позвать слуг? – Низким, глубоким голосом произнес Милорд, искоса поглядывая на француженку, и слащаво улыбаясь. Фарс, пафос, представления, по этим двоим, плачет бродячий театр, а не группа юных бродяг, которые гордо именуют себя группировкой подростков. «Миледи, мы явно выбрали с тобой не тот путь по жизни. Мы имели бы успех, если бы устроили свои пятые точки где-нибудь в Голливуде», думалось французу, пока тот, молча, стоял все в той же позе, сверля француженку взглядом, ожидая от нее, хоть какой-то реакции. Нет, он, конечно, все понимал, что не всякому человеку дано суметь проснуться в такое время, при таких условиях, да еще и выдержать такой концерт, который разыгрывается буквально в миллиметре от потенциального зрителя. Сзади послышались шорохи и шепот. Кажется, кто-то из новеньких забрел не в ту комнату и теперь пребывал в глубоком шоке от происходящего зрелища в комнате, отведенной для сна юных и прекрасных француженок. – Одну минуту, Миледи – юноша обернулся, гневно смотря на испуганных новичков, что столпились у дверного проема. – Вон отсюда. – Четко, грубо, канонично. «Милорд, а, Милорд. Вот смотрю я на тебя со стороны и думаю,… а не идиот ли ты, часом? За что мне такой хозяин достался? А может нам с тобой податься в актеры. Кажется, в твоем возрасте еще не поздно поступить в какой-нибудь колледж искусств. Все Оскары будут твои! И все золотые малины тоже!», стараясь не обращать внимания на внутренний голос, который как всегда потешался над бедным французом, юноша вновь повернулся к своей импровизированной принцессе, возвращаясь в образ. – Ты че меня в такую рань разбудил? – Услышав это, француз на секунду замер, непонимающе смотря на девушку, как будто только что увидел ее в первый раз. Милорд нахмурился, кладя руки на плечи француженки. – Кто ты, женщина? Верни мне мою Миледи! – Требовательно, с нажимом, словно ребенок, который требует у родителей дорогую игрушку, и который не настроен, принимать отказы сегодня. – Моя Миледи никогда бы не забыла такой важный день. Ты вспомни вообще во сколько ты меня разбудила всего-то неделю назад, и считай что это моя маленькая и коварная мстя. – Короткая пауза. – А теперь собирайся и выветривайся отсюда. – Брюнет наклонился к уху девушки, заговорщески нашептывая: - Ты же хочешь увидеть это… ну ты сама знаешь что это, да?

Отредактировано Deimos Milaud (2012-09-28 22:41:53)