...безумие и ужас.
- Однажды ты останешься без головы. И меня рядом уже не будет.
Ноа не слышит собственного голоса, не чувствует собственных ног: он смотрит на свою руку, растирает между пальцев уже подсохшую кровь, а собственная пульсом бьется в висках, заглушая все - даже близкие шаги и дыхание Скегги, которое раньше различить не составляло труда.
Вязкий запах, от которого мутится в голове, наполнял комнату. Ноа дышит тяжело, грудь его сдавливают спазмы, боль в легких сворачивается в тугой узел и медленно переползает вниз, к животу. Ему стоит больших трудов остаться стоять на ногах, он хватается за портьеру, едва не обрушив карниз, опирается спиной о стену, закрывает ладонью глаза, и запах крови становится сильнее.
...безумие и ужас.
Вместе с ватностью приходит падение болевого порога. Ноа чувствует, как адреналин щекочет нервные окончание и покалывает пальцы, и морщится от вспыхнувшей боли в боку - там, куда пришелся пропущенный удар. Собственная значимость в собственных глазах поднимается и опускается вновь и вновь, и Нобель предпочитает думать об этом, а не о свежем трупе, лежащим совсем рядом.
Голос Скегги прорывается сквозь черную пелену, заволакивающую Ноа, и он хватается за него, как за спасательный трос, пытаясь по нему выбраться из тесной тьмы.
- Я не слышу, что ты говоришь, - произнес он, убирая руку с лица: медленно опустив её и прижав к груди. Ладонь тут же ощутила, как сердце бьется о ребра, выдавая своему обладателю собственное возбуждение. - Забирай, что нужно, и уходи. Я справлюсь со всем сам.
Безумие и ужас.
И голод.

- ...обязательно где-нибудь налажаешь! - выхватило сознание Ноа, прежде чем снова начать затухать.
Скрипнув зубами, он оторвал взгляд от сухого островка ковровой дорожки, который избежал участи быть залитым кровью, и медленно взглянул в лицо Скегги.
Сложно судить изнутри, но сейчас Нобель прекрасно представляет, как выглядит в этот момент его лицо: в неверном электрическом свете черты стали резче, четче, острее; глаза запали, синяки под ними начали казаться темнее и больше; зрачки сузились в точку, и, если он сейчас поднимет голову, подставив лицо лампе, темная синева глаз станет как никогда очевидной.
Прошло меньше минуты с тех пор, как их задание можно было бы считать на половину завершенным, и за это короткое время Ноа будто вывернуло наизнанку. Мозг, привыкший искать только правильные решения, метал и разрывался единственной мыслью, которую нельзя было позволить себе последние двенадцать месяцев. А сейчас - можно, и никто не узнает. Сейчас - можно.
Сейчас. Можно.
- Не забывай, что ты тоже в числе нужных вещей, так что давай, собирайся. Я не оставлю на тебя завершение задания, ты обязательно где-нибудь налажаешь!
Только сейчас стало понятно, что девушка приблизилась и коснулась его плеча. Запах крови, которым были пропитаны и ее руки, усилился, и, прежде чем Ноа успел что-либо сообразить, его ладонь уже сжалась на запястье Скегги.
- Тебе здесь больше нечего делать, - сказал он, стараясь держать голос ровно. Возбуждение, клокочущее в горле и черной дырой сворачивающееся в желудке, рвалось наружу, но Ноа из последних испаряющихся сил удерживал его под контролем. - Мы все сделали. Квартиру осталось только поджечь, дабы убрать все улики. С этим и пятилетний справится. Так что бери, что нужно, и убирайся.
Разжав руку и отпустив Ски, Ноа выпрямился.
- Уход займет у тебя три секунды, с учетом твоей способности. Я тебя не задерживаю.
"Уходи, если твое чувство самосохранения окончательно не атрофировалось.

...безумие и ужас.
Вдох. Выдох.
Ноа начал медленно поднимать глаза. Его взгляд неторопливо скользнул по груди девушки, по шее с быстро-быстро бьющейся синей жилкой, и затормозил на ней. Жар обдал тело, комом встал поперек горла, и Нобель едва не подавился собственными легкими на выдохе. Кислород перестал поступать, ток крови словно остановился, а потом, спустя секунду, показавшуюся сутками, отхлынула от лица. Матовая кожа превратилась в белую, и на фоне желтоватой стены наверняка выделялось бледным мутным пятном.
Стряска немного отрезвила, вырвав из темноты, однако гула в ушах и вожделения не уняла.
- Слушай меня... - прохрипел он, с трудом отрывая взгляд от лихорадочно бьющейся синей жилки. - Сейчас я скажу... самую длинную фразу в нашей общей жизни.
Взгляд от жилки скользнул на подбородок - волевой и упрямый; на губы - плотно сжатые, и не будь разум сейчас заволочен черным вязким туманом, Ноа обязательно отметил бы, какие чувства сейчас обуревают Скегги: злость, растерянность, страх. Беспокойство?
Но не сейчас. Только не сейчас. Сейчас мысли о чужих губах были совсем другие - они мялись и с мягким звуком рвались под стуком челюстей.
Ноа медленно поднимает руку, отвлекая внимание Ски на нее, отводит ладонь в сторону, и быстро делает шаг вперед, хватая девушку за плечи. Зубы клацнули в паре сантиметров от рта Скегги, и темно-синие глаза с точкой-зрачком впиваются в изумрудные с той же силой, что и пальцы - в ключицы.
- Слушай меня, - прохрипел он. Воздух все еще сминался в его глотке, мешая говорить. - И представь, если бы я сдвинулся на несколько сантиметров вперед. Ты не успела среагировать сейчас, и не успела бы в этом случае. Твоя необузданная ярость сразу взяла бы верх, затмила бы разум на мгновения, но его мне бы хватило: я оказался бы проворнее - просто стер бы твои воспоминания о последнем часе.
Руки медленно разжались, но уже через секунду пальцы снова стиснули плечи ошеломленной девушки.
- Что было бы? Как ты думаешь? - Ноа, стиснув зубы и чувствуя дыхание Скегги на своем лице, снова расслабил пальцы и приопустил руки, и снова напряг их, обхватив локти девушки. - Ты была бы полностью дезориентирована и напугана, ведь час назад мы были рядом с домом и ты спокойно проверяла свои бомбы. Тебе было бы очень больно, и ты не понимала, почему. И справиться с тобой в этот момент не составило бы никакого труда.
Ноа замолчал. Закрыл глаза. И резко оттолкнул девушку от себя.
- Поэтому не мешай мне, если не хочешь потерять что-нибудь важное.
Он отступил к стене и, запрокинув голову, прислонился затылком к стене.
- Мерцай отсюда. Мерцай. Мерцай.

Отредактировано Noah Nobel (2012-09-18 01:00:42)

Когда Ноа был младше и еще жил с родителями, они с мамой частенько смотрели вместе фильмы. Не важно какие - мама любила все подряд, и Ноа перенял эту зрительную всеядность, с интересом глядя и историческое кино, и драмы, и триллеры. И однажды, когда ему было пятнадцать лет, они посмотрели фильм, где темнокожего человека со способностью, схожей со способностью Ски, крепко схватили за хребет. Он пытался вырваться и "мерцал", однако это его не спасло - позвоночник, крепко сжатый во вражеской ладони, переломился пополам.
- Уходи.
Ноа, не опуская головы, протягивает руку. Противореча собственным словам, он мягко взял тонкие пальцы Скегги в свою ладонь. Веки неохотно разлепились, взгляд скользнул по бордовым волосам, и остановился на глазах.
Этого нельзя ощущать физически, однако Нобель знает, что его зрачки начали медленно расширяться. Мрачное темное одеяло, в которое он был завернут, постепенно разворачивалось, выпуская: сознание неторопливо прояснялось, жар, до этого бродивший по телу, начал концентрироваться на отдельных участках.
Ноа ничего не боится - только не сейчас. Даже безумия и ужаса, которые кровавым следом тянулись за ним до самой одиночной камеры в психбольнице.
Кажется, где-то за спиной Скегги что-то сверкнуло гладкой отражающей поверхностью. Кажется, зеркало, но даже оно сейчас не сбивает Ноа с настроя.
- Уходи, - повторил Нобель, опустив голову.
Зеркальное отражение поймало его взгляд, на секунду метнувшийся за плечо Скегги, и Ноа был готов взвыть от снова пронзившего его голода.
- Убирайся отсюда.
Хрустнули кости - даже не сразу можно было понять, чьи именно - когда Ноа, крепко сжав ладонь девушки, резко дернул её на себя.
Не хребет, конечно же, - совсем не хребет. Однако, если правильно согнуть руку в локте - и её, и свою - то вырваться она не сможет, будь её скорость даже равна скорости света.
- Убирайся. Отсюда, - медленно и с расстановкой повторил Ноа, словно маленькому ребенку, который не может сразу понять смысл услышанного. - Убирайся. Иначе я съем и тебя.

- Если бы ты мог меня съесть, то сделал бы это уже давно.

- Безумие и ужас.
Ноа улыбнулся.
Он прочитал слишком много книг за свою короткую жизнь, чтобы прямо сейчас суметь вспомнить, откуда эти слова, вертящиеся в голове с тех пор, как они со Скегги залили ковер чужой кровью. Уже засохшая бордовая корка на его пальцах пошла трещинами, когда он - все так же медленно, все так же пребывая в своем трансе - поднял руку на уровне своих плеч и коснулся подбородка Ски.
- Безумие. И ужас, - повторил он тихо и задумчиво.
Скегги была теплой, и, хоть ее теплота не шла ни в какое сравнение с горячей кровью, еще не успевшей остыть совсем рядом, это почти отрезвляло. Темнота расплывалась, ясные островки увеличивались, однако все вокруг приобретало все большую размытость - словно в черное полотно вылили ведро воды.
- Знаешь, что это такое? - голос Ноа медленный, глубокий, и в каждом звуке дрожит мертвое забытье, которое так старается утянуть его назад, в свои объятия. Такими голосами поют колыбельные и вводят в кому. Он наклонился: так, что губы Скегги, находящиеся совсем рядом, коснулись его шеи, а его губы - ее уха. - Испытывала ли ты их когда-нибудь - безумие и ужас?
Вторая рука, до этого свободно свисавшая вдоль тела, скользнула по бедру девушки, лишь на секунду остановилась на талии, и пошла дальше: едва ощутимые сквозь толщу ткани и кожи ребра, ключица, плечо, шея, и, наконец, затылок. Густые волосы цвета бордо, скользящие между пальцами мягким водопадом, в темноте были почти неотличимы от того, что так возбуждало Ноа, пробуждая все органы чувств и заставляя их биться в предсмертной предоргазменной агонии.
- Я покажу тебе их, - прошептал Ноа, наградив маленькое нежное ухо коротким поцелуем.
Прошептал, и склонился ниже, прокладывая дорожку из поцелуев вниз, по шее, не сумев оставить без внимания синюю жилку, по прежнему привлекающую его взгляд.
Поцелуй. Поцелуй. Поцелуй. Плечо.
Ноа улыбнулся - широко, так, что Скегги не могла не почувствовать - и через мгновение его челюсти сжались на тонком девичьем плече.
Не хребет. Совсем не хребет. Но и этого хватит на пока.

- Похоже, тебе действительно самое место в Бездне.
Ноа вспомнил. Вспомнил, откуда эти слова, вспомнил, откуда эти безумие и ужас - чужие, передавшиеся через книжные строки, прошивавшие его насквозь при каждом прочтении.
Как забавно - одно из произведений этого автора, читать которого порой было так же мучительно, как и смотреть на обезображенный полуразложившийся труп, называлось так же, как и лечебница, в которой они и познакомились со Ски.
- У тебя совсем нет мозгов, - произнес Ноа почти с благоговением, глядя на руку Скегги. - Альберт говорил, что я слишком самонадеян, и это может меня погубить. Видимо, это касается не только меня.
Нобель перевел взгляд на труп рядом, и ощутил укол разочарования. С каждой минутой тело становилось все менее вожделенным, - то, что он хотел сделать с ним изначально, уже не будоражило кровь.
Теперь сердце то замирало, то мчалось в галоп от одной мысли о том, как он, Ноа, будет раскладывать на кухонном столе Скегги Гестссон.
- Знаешь только, чего ты не учла? - спросил он шепотом - от напряжения, охватившего его тело, почти пропал голос. - Того, что я знал, что так будет.
Нобель поднял руку, дождавшись, пока Скегги не начнет пристально следить за каждым его движением, и запустил её в карман.
- Ты ранена, - продолжил он, не сводя глаз с напарницы, - ты напряжена. И я знаю твои слабые места. Я же, напротив, невредим, и единственное твое преимущество сейчас - твоя способность. Я ведь уже предупреждал, чтобы ты мерцала отсюда?
Рука Ноа вздрогнула, следом за ней вздрогнул и сам Нобель. Через мгновение судорожная волна прокатилась и по телу Ски, и Нобель улыбнулся, вытащив ладонь из кармана. Слабость в теле, смешанная с излишним напряжением и возбуждением, не мешала телу вырабатывала столько адреналина, что, казалось, вот-вот он полезет сквозь кожу, забивая поры.
Ноа разжал пальцы, и о пол звякнул жетон, на мгновение поймав луч электрического света.
Нобель пинком подтолкнул жетон в сторону напарницы, не смотря на то, что не узнать предмет она не могла.
- А вот теперь... - нашарив на стене рядом с собой выключатель, тем же звенящим шепотом произнес он, - начнется ужас.
И выключил свет.

"Несколько секунд. Две или три. Максимум - четыре"
В сознании Ноа четко отпечаталось выражение лица Скегги, наполненное ужасом, и именно оно стояло перед его глазами, когда помещение погрузилось в темноту.
Непроглядную темноту, в которой не видно ничего, и ориентироваться можно только по звукам. Хорошо, что глаза Ноа уже привыкли к такой.
Раз.
Оценка обстановки. Драгоценная секунда ушла на спонтанные мысли, без которых, тем не менее, нельзя действовать сейчас.
Два.
Шаг. Два. Бесшумные шаги к Ски - её едва заметные в темноте движения с трудом различимы, но не найти её сложно - она прямо перед ним.
Три.
Плечи. Локти. Запястья. Это занимает считанные мгновения - перехватить её руки правильно, развернуть и толкнуть спиной к стене.
Когда за тобой нет ничего, кроме стены, к которой прижимаешься, возникает двойственное чувство: защищенность, ведь со спины гарантированно никто не нападет, и страх загнанной в угол жертвы. Ведь отступать и убегать некуда.
Ноа прижал Скегги к стене, перехватив запястья одной рукой - будь его противник физически развитым мужчиной, маневр даже с учетом элемента внезапности не сработал бы, однако Ски - маленькая девушка, с которой справиться можно, даже не обладая особенной силой.
Четыре.
- Испугалась? - спросил он почти участливо, свободной рукой подняв её лицо за подбородок. - Вот уже второй раз, когда я мог тебя убить, - сказал он ей в губы.
И поцеловал её.
И ударил пальцами в солнечное сплетение.

Отредактировано Noah Nobel (2012-09-21 10:13:21)

- Еще шаг, и все, что здесь есть взлетит на воздух. Мне вот нечего терять, а тебе?
Ноа мрачно улыбнулся и, отшагнув к стене, провел рукой по стене. Свет с щелчком включился, и Нобель, инстинктивно прищурившись, провел пальцами по губам. И поднял ладони в примирительном жесте.
- Вот и хорошо, - не сводя глаз с Скегги, произнес он. - Ты прекрасно знаешь, что и мне, и тебе, особенно возвращаться и убегать некуда.
Хотя у него есть семья. Почти. Ноа предполагает, что отец если и переживал из-за сына, то едва ли это стало для него большим ударом - он куда больше любил свою работу. А вот мать, возможно, до сих пор его ждет. Патологоанатом - она знает, что, пока не увидит тело своего сына собственными глазами, он еще может быть жив.
"Сейчас я жив, а через пару минут, возможно, умру, а ты так и не узнаешь, что я на самом деле умер, потому что от моего тела не останется ничего"
- Вот мы и возвращаемся к чему начали, - сказал Ноа, складывая руки на груди.
Рассудок вернулся. Разум снова обострился, снова начал работать, как надо. И вместе с ним пришло осознание, что выпроводить Ски отсюда будет не так легко, как казалось пару минут назад.
- Давай обойдемся без лишних жертв, чтобы не вынуждать Альберта отрывать голову выжившему. Не думаю, что его это обрадует - он ведь так нас любит. Уходи отсюда. Оставь меня здесь.
Ноа абсолютно спокоен и собран. Безумие и ужас выплеснулись сгустком возбуждения и злости, осев в голове Скегги и оставив Нобелю холодный расчет. Пара минут, и Ски почувствует это на себе - эффект от безумия и ужаса, прошедших от нее по касательной, однако у Ноа нет этих пары минут.
Кровь на его пальцах уже осыпалась бурой пыльцой, и Нобель, инстинктивно прижав их к лицу, провел по ним языком. Острый металлический запах уже вытеснил все живое из вкуса, и с новым, совсем слабым уже, всплеском возбуждения, в голову пришла новая, совсем идиотская идея, которую в любой другой ситуации он даже не рассматривал бы.
- Или, если хочешь, можешь остаться здесь, со мной.

- Вовсе у меня и не кривой нос, - сказал Ноа, не сдерживая улыбки, вслед Скегги.
"Да и чтобы тело опознали преимущественно нужна будет только голова" - подумал он, глядя на захлопнувшуюся вслед за девушкой дверь.
Дверь захлопнулась, и все, что происходит за пределами комнаты, потеряло всякий смысл. И снова затухающий запах крови встал на первое место, и снова тело на побуревшем ковре стало таким важным. Ноа медленно выдохнул, гася разраставшийся в груди огонь, и повернулся на запах. Тяжесть металлическим грузом вернулась в голову, будто вынуждая упасть на колени - и Нобель поддался этому чувству. Не сразу, правда: перед этим сделав несколько шагов, подойдя к убитому наркодилеру вплотную. Колени увязли в мокром ворсе, и темный цвет брюк только радовал: на нем пятна крови не будут видны так хорошо.
- Знаешь, почему люди убивают других? - спросил он громко - прекрасно зная, что с учетом акустики этой квартиры Скегги его услышит. - Злость. Ярость. Аффект. Самые распространенные.
Нобель провел пальцем по лезвию скальпеля, вытащенного за считанные мгновения. Электрический свет делал инструмент блестящим и нереальным, словно доставленным с другой планеты.
- Если бы ты убивала до попадания в Бездну, то эти причины были бы твоими, - отложив скальпель и расстегивая рубашку на теле, продолжил Ноа все так же громко. - Ты бы убивала тех, кто бы тебя злил - это был бы твой рецепт выхода для эмоций. Тебя бы не считали серийной убийцей, потому что жертв не связывало совершенно ничего.
"Влияние отца-преподавателя - поэтому мне иногда так хочется так много говорить?"
Сняв с жертвы рубашку, Ноа отложил её в сторону и перевернул его на живот. Спина была целой, даже чистой - на радость Нобеля находящийся в числе живых еще час назад наркодилер тщательно следил за собой. Со стучащим в ушах сердцем Ноа провел ладонью по еще теплящейся коже и, не торопясь, оттягивая момент, снова взял скальпель.
- Со мной иначе. Мной движет совсем другое - не эмоции, их я умею контролировать.
Заостренное лезвие вошло под кожу. Кровоток в теле уже остановился, крови почти не было, и это немного погасило голодное возбуждение Ноа. Не так он привык - точнее, совсем не привык. Все его жертвы в процессе разделки были еще живы, даже самая первая.
Но все однажды случается в первый раз. Пока тело еще теплое, его еще можно есть.
- Мной движет жажда, - голос дрогнул вместе с собирающейся складками кожей, которую Ноа начал срезать. - Вожделение, если хочешь. Но ел я, конечно же, не всех подряд. В каком-то смысле часть моих жертв были из того же разряда, что были бы и твои - я убивал тех, кто выводил меня из себя.
Нобель замолчал, сосредоточенно занимаясь телом. Тонкая кожа, слой жира - пальцы уже скользили, хоть Ноа изо всех сил старался не торопиться. Два ломтя со спины сошли легко, и парень, не переставая вдыхать этот запах, поднялся на ноги. Бело-красные руки повернули ручку на двери, ведущей в кухню, и Ноа переступил порог, встретившись взглядом со Скегги.
- Только подумай, - сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней. - Этот человек, - кивок назад, в сторону полуразделанной жерты, - разрушил своей деятельностью множество жизней. Сколько детей потеряло родителей, застряли в детдомах, погибли в психбольницах... - Ноа улыбнулся. - Мы просто доброе дело делаем, не находишь?