Все было вполне не плохо:  очередная тренировка с учничками прошла вполне успешно, погода тоже вроде не была отвратительно, но… Но всему мешал Лиам Людерс, как всегда не вовремя впадающий в депрессию. На поведении, манере речи и демонстрируемом отношении к ученикам это никак не сказалось, но внутри, внутри скребли кошки, тоскливо завывали собаки, в мыслях царил мрак и всепоглощающее разложение, медленно, но верно раз за разом поедающее наставника. Снова и снова, будто раньше никогда такого и не было, оно заползало в голову как неотвратимая болезнь, раковая опухоль, медленно убивающая клетки. А вместе с этим приходили и галлюцинации. Еще больше звуков, на разные голоса кричащих, поющих и шепчущих Лиаму. Среди них, конечно, была и она, его первая жертва, которая прошла с ним все эти годы, все препятствия, портила ему жизнь и отравляла сны. Она как смерть, все они… Все они рано или поздно говорили, что Охотник умрет. Да и сам он был уверен в том, что не доживет до старости, но эти напоминания выводили из равновесия.
Убийца, убийца! Умри, умри, умри! – истеричный женский крик звучит в ушах и кажется. Будто от него сейчас зазвенит и лопнет стекло в окне, но крик сменяет шепот, - Зачем ты убил меня? Зачем? Что я сделала? – девушка плачет, звук идет, будто прямо из-за спины, но там ничего нет. Пустота. Охотник сидит сейчас на полу в своей комнате, до боли сжимая пальцами виски и закусывая губу, её голос причиняет почти физическую боль. Особенно больно, когда ей начинает вторить целый хор.
- Вы должны были умереть! Так было надо! Надо, слышишь? – шипит в ответ, а голоса смеются и спрашивают на перебой : "Кому надо? Кому это было надо, Лиам? Сколько можно обманывать себя?"
- Молчать! – он не выдерживает и с силой ударяет кулаком в пол, чувствуя боль и заставляя таким образом их всех умолкнуть, - Сколько можно? – неторопливо поднимается он с пола, преодолевая очередную волну головной боли, болезненно морщась, - Отвалите. Вы уже не здесь, вы все сдохли, понятно?! – срывается на крик, но тут же замолкает, беря себя в руки и отправляясь в ванную, чтобы сполоснуть холодной водой лицо. Это помогает, слегка отгоняет воспоминания, боль и злость.
- Я что-то обещал…Да, точно. Тот мальчишка, - приходится несколько напрячь извилины, чтобы вспомнить свое обещание после этой атаки галлюцинаций, но информация всплывает в голове, услужливо подсказывая время. Быстрый взгляд на часы, и Лиам кивает себе, понимая, что успеет прийти к нужному моменту. Сборы не занимают много сил, так как он решает не брать с собой ничего вообще. Точить клинки два дня подряд – беспросветная глупость, которая их только испортит,  а огнестрел.. Нет, ему слишком лень брать их на прогулку, они не псы, переживут.
Асельф уже ждал у озера, когда Охотник соизволил-таки появиться в назначенном месте. Вот только к удивлению Лиама, юноша успел уже задремать, прислонившись к дереву.
Действительно загоняли или так долго меня ждал? – проснувшаяся было совесть, была беспардонно заткнута любопытством и легкой насмешкой. Людерс подошел и сел на корточки слева от ученика и хотел уже выполнить свою задумку, но вспомнил о болезни юноши, и сократил программу праздника, просто наклонившись к уху Асельфа, и громко прошептал:
- Доброго дня, спящая красавица! – веселая улыбка сама появилась на губах, прикалываться над кем-то было всегда достаточно забавно, особенно чужая реакция на его приколы. Да и голоса пока молчали, позволяя веселиться.

Отредактировано Liam Lueders (2012-09-07 23:52:54)

Умри!
Секунда, отблеск метала в пробивающихся сквозь крону лучах солнца и вот уже в сторону наставника направлен острый скальпель, но Лиам и не думает уклоняться или бежать, замерев на месте. Он уловил замах парнишки, пусть он и был быстрым и смог бы выставить блок, перехватить его руку, но зачем?… Зачем делать это сейчас, когда он на секунду принял неотвратимость своей смерти, сбитый с толку голосом в голове и собственными отвратительными эмоциями? Вязкое, мрачное отвращение к самому себе.. Так почему бы и не умереть, закончить все это?
Но рука мальчишки замирает, так и не совершив надрез, и Охотник остается сидеть рядом с ним на корточках и улыбаться, изображая радость, хотя глаза его на секунду и становятся будто стеклянными, неживыми.
И снова нет? – думает он и наклоняет голову на бок, на пару секунд прикрывая глаза, отгоняя прочь голос, навязчивые мысли и пряча мелькнувшую во взгляде ненависть. Это все же удается и он переключает внимание на своего собеседника, который сейчас крайне забавно выглядит и не может не вызывать столь привычную лукавую улыбку. Такой серьезный, но сейчас по-детски милый, пускай и вооруженный ребенок. Да и не похоже, чтобы эта попытка полоснуть лезвием была умышленной. Нет, скорее всего, это просто рефлекс, выработанный за время проживания здесь или еще в каком-нибудь не менее прекрасном месте. Асельфа не за что винить, да и проснулся он, похоже, полностью только что, тихо рассмеявшись над шуткой Лиама.
Миленько, - в который раз подумал наставник и усмехнулся, продолжая наблюдение. Похоже, он ошибся, считая, что мальчишка проснулся, нет, проснулся он только сейчас, вот в этот самый момент, когда легкое веселье сползает с лица и его выражение становится спокойным и сосредоточенным. Разве что потом проскальзывает легкое удивление, когда он касается своего уха.
И что же это получается? Я изображаю веселье, а ты наоборот пытаешься быть серьезным? – внимательный взгляд, он снова ищет похожесть других на себя, себя на других. Да, с Красом он ошибся, хотя шанс воспитать себе подобного и был… Но вдруг ему повезло тут, и мальчишка тоже носит маски, тоже двуличен? Интересно! Но нельзя заглянуть в душу человека вот так вот, просто рассматривая внешнюю оболочку, пускай и говорят, что глаза – зеркало души. А эти "зеркала" у них действительно похожи…
- Ага. Но вообще можно и без мистера, а то я чувствую себя ужасно старым, я уже говорил, - он посмеивается и наконец-то распрямляется, встает в полный рост, поскольку ноги начинают постепенно затекать от сидения на корточках. Так же приходится мотнуть головой, чтобы челка перестала раздражающе лезть в глаза, - Рефлекс? – как бы невзначай спрашивает он, имея в виду еще недавно направленный на него скальпель.

- Как обращаться? Да хоть просто Лиам, я буду не в обиде. - наставник безразлично пожимает плечами, разводя руки в сторону, - Разве между нами существует такая большая разница, что ко мне нужно обращаться "мистер" или "сэр"? – показное добродушие, он абстрагируется от звучащего эхом в голове воображаемого голоса и абсолютно не по-взрослому зачесывает ладонью волосы назад, задорно улыбаясь и будто дразнясь, показывает язык. Затем он потягивается и, распрямив плечи, упирается руками в бока, беззлобно усмехаясь при этом.
Да. Выгляжу я не особенно старше, да и одежда… Проблемный подросток, да и только, - мысленно он усмехается над самим собой, но не стесняется все это признать. Более того, в этом и кроется причина его неприязни к попыткам Асельфа проявить уважение: слова, обращенные к взрослому, рушат его образ бесполезного подростка, делают маленькие трещины в маске, которая, конечно,  не рассыплется из-за этого, но и целее не станет.
Но сейчас Охотник украдкой рассматривает своего собеседника, запоминает, анализирует. Еще и еще, покуда ответ на заданный вопрос будет найден. Является ли он таким же? Или нет и попытки поиска бесплодны, пусты и пора бы сдаться? Конечно, в итоге он не сдастся, слишком упрям, чтобы сдаться. Наблюдение продолжается, но старается демонстрировать его отсутствие.
Зачем ты это сделал? Зачем, Лиам? – тихий, вкрадчивый голос в голове. Снова она, снова говорит о его вине, но зачем? Разве он виноват? Это же её судьба и не более того. Хочется ответить, наорать на нее, пока голос не стал громче, пока другие тоже не стали орать на него, требовать ответов. Но зачем? Зачем они это делают, если он не может дать им желаемого? И все равно сейчас он не будет отвечать, он промолчит, делая вид, что ничего не происходит. Он привык, он выдержит, даже когда они будут агонизировать в его голове, рассказывая, как им бывает "хорошо" в Аду, как они хотят забрать его с собой. В такие моменты лучше сидеть в комнате, нацепив свою любимую маску, но сегодня не получится, сегодня он обещал быть здесь, в парке.
Улыбайся, только улыбайся. Ничего же не происходит, все хорошо, - Людерс смотрит на то, как мальчишка поднимается с земли и отряхивается, мысленно подмечая, что сегодня он выглядит более здоровым, да и одет опрятнее и теплее, чем вчера. Но все это замечено лишь краем сознания, основные мысли сконцентрированы на подавлении тихого и пока единственного голоса.
Замолчала! Заткнись, заткнись, заткнись! Иначе я тебя и в Аду достану, убью второй раз! – мысленно рычит, огрызается, надеясь, что ей этого хватит, что она отступится на время, даст ему спокойно думать. Но она все говорит что-то, Охотник даже не вслушивается что именно, отвечая ей потоком брани и гневных выкриков. Но все только мысленно, только не вслух и не меняя выражения лица.
Что-то не так? – вопрос просто таки режет слух.
В точку, мальчик. Угадал. Что-то не так. В моей голове что-то совсем не так, - ухмылка на лице, но не говорить же этому мальчику, что он слышит сейчас голоса, голоса, не дающие думать, убивающее не сами по себе, но тем моральным давление, которое оказывают на Охотника. Наверно, именно в этом их цель – сломать его изнутри, заставить саморазрушиться.
- Все нормально, - спокойный ответ, - А ты сегодня выглядишь лучше, чем вчера. Выспался? – переводит тему, так легче подавить несказанные слова, легче отвлечься от гула в голове.

Ну что и что это такое? Все твои эмоции отражаются на лице, читаются, как открытая книга. Не разочаровывай меня, мальчик, пожалуйста. Хотя... Может проблема исключительно в твоем возрасте? - он анализирует, ловя себя на слегка жалком и постыдном желании покурить ради успокоения нервов. Тело напрягается против воли, реагируя на раздражающий голос надоедливой женщины, чье влияние усугубляется депрессией Лиама, - И все же я слишком слаб? - вопрос, многократно повторяющийся в голове. Улыбка все так же остается добродушной, но она дается все с большим трудом, рискуя сползти с губ, как непреднамеренно растекшаяся по холсту краска.
Отлично. Если с меня сейчас и маска слетит, то можно будет сразу вскрываться. Наставник, покончивший жизнь самоубийством. Замечательно. Почти уверен, что таких случаев Бездна еще не видала. И всего то после нескольких дней в этих стенах.. Да, я буду первопроходцем? - мысленная, усмешка, отразившееся на маске лишь слегка покривленными губами, которые можно было рассматривать как реакцию на слова Асельфа.
- Наставник и что? Я не особенно старше тебя, скорее всего, - улыбается и беззаботно взмахивает рукой, продолжая мысленно посылать в дальние и труднодоступные края свою слуховую галлюцинацию. Сейчас его в каком-то плане спасет присутствие собеседника, перед которым нельзя снимать маску, который сейчас является объектом интереса. Людерс снова пристально, изучающие смотрит на Асельфа, теперь уже не скрывая своего внимания, прямо смотря в глаза и пытаясь подобным поведением доказать, что с Охотником все нормально.
- Песенка? - удивление, а потом снисходительный кивок, он вспоминает о своем глупом обещании спеть мальчику еще. Для закомплексованного Лиама все это очень странно и необычно, он до последнего верил, что собеседник либо забудет, либо просто проигнорирует эту тему, отвлекшись на что-то еще. Не вышло, - И что же ты хочешь услышать?
Может спеть тебе колыбельную, мальчик? – усмешка, легкое и быстро проходящее раздражение, которое не отражается на лице и действиях, - Да, они спели мне множество колыбелен. Может, надеялись, что после этого я не проснусь? – теперь он устало запускает руку в волосы, убирая непослушные пряди и одновременно пытаясь себя так успокоить, отвлечь от воспоминаний. К сожалению или к счастью, голоса не только желали ему смерти или провала. Иногда они пели прекрасные песни, повторить которые Людерс бы не взялся, настолько непередаваемые, ангельские голоса у них были. Казалось, будто сами ангелы решили исполнить ему арии, сидя на своих белоснежных облаках. На миг, на долю секунды показать ему всю гамму звуков, всю полноту мелодии и даже почти услышать хлопанье крыльев. Но зачем им показывать такое убийце, насильнику, тому, кто просто обязан был прямой дорогой отправиться в Ад еще при жизни? Может, они хотели спасти его? Глупость. Скорее всего, это была еще одна пытка, попытка показать ему все то, чего никогда не получит. Печально.
- Идем? – он сам не понял, что сильно отвлекся, невидящим взглядом уставившись в небо, будто ожидал от туда какого-то знака: волшебного голоса или карающую молнию. Но тщетно, и он снова смотрит на мальчишку, вопросительно приподняв бровь, не скрывая удивления от услышанного вопроса.
Ну да. Неужели я мог подумать, что этот мальчик будет с радостью мерзнуть на улице, как и вчера? Наивный, наивный я. И куда тебя отвести, мистер Асельф? – мысленный, беззвучный смех и улыбка краем губ. Все нормально, все хорошо, он не слышит голосов.
- Да, погода сейчас не самая прогулочная. Я могу отвести тебя в общую гостиную или Холл, но там слишком шумно, я не стану там петь, - категорично, но правда. Руки сами по себе скрещиваются на груди – защитный жест, который против воли обладателя конечностей выдает его неприязнь к идее, - Так же не думаю, что твоя комната хороший вариант. Можем пойти ко мне. Там сейчас не слишком прибрано, но будешь придираться, да? – беззаботный смех, будто Охотник вернулся в детство, где не было списка кровавых убийств.
Он игнорирует странный жест Асельфа, только продолжает беззаботно улыбаться и кивает в сторону здания Бездны.
- Пойдешь? – да, он не стал бы принуждать нового знакомого бездумно следовать за ним и уж тем паче не желал пользоваться своим статусом наставника. Таким образом он вызвал бы только не нужную сейчас агрессию, но вот если мальчишка согласиться идти сам, то он совершенно иначе будет воспринимать ситуацию.

Краем глаза Лиам все же продолжает подмечать действия и общее состояние собеседника, не смотря на её еще существующий, но уже затухающий галлюциногенный голос.
А мальчик то хоть и выглядит лучше, но какой-то вялый. И снова устал? Даже жалко, - Людерс бы действительно даже и пожалел нового знакомого, если бы не его собственная депрессия и легкое раздражение. Голос убитой одноклассницы окончательно пропал, что могло быть как хорошо, так и плохо. Ведь либо он действительно исчез надолго, либо скоро снова появится, и будет только более раздражающим и озлобленным, проклинающим и обещающим адские муки при жизни. От этого спасет только многогодовая практика и понимание, что сказанное – пустой треп, ничего за собой не ведущий. А между тем наставник замечает, что Асельф на него смотрит с каким-то подозрением, что не вызывает радостных эмоций.
Все так плохо, что даже маска мне не удается? – усталый вздох, замаскированный под зевок, а в мыслях кривая ухмылка и разочарование в самом себе, - Все только хуже и хуже.
- Ага. Лиам, - наставник кивает и давит в себе желание протянуть руку для насмешливого рукопожатия, памятуя о болезни своего собеседника. Н о последние слова мальчишки слегка покоробили в целом положительное отношение к нему Людерса, хотя внешне это и не отразилось на его поведении.
Да, мальчик. К счастью, ты не мой ученик, а потому воспитывать тебя я не буду. Да и зачем? – мысли Охотника, поначалу раздраженно-обиженные, будто у маленького ребенка, снова уперлись в вопрос, на который он не мог ответить.  – И действительно… Кажется, с годами я лишь глупею. Как бы маразм не начался еще, - насмешка над самим собой, которая помогает вернуть относительное душевное равновесие, он продолжает смотреть на Асельфа, зная, что сейчас уже не выдал свои мысли даже взглядом.
- Тогда может колыбельную? – Лиам по-доброму усмехается, - А то выглядишь больно сонным, - кивок в сторону мальчишки, который должен был указывать на его внешний вид. Впрочем, и самому наставник наплевать на жанр и текст, песни. Вот только здесь он петь не будет.
- Так заметно, что я его не люблю? – с неприкрытым сарказмом спрашивает Людерс и тихо смеется, - Не люблю. Именно так, - последний вопрос собеседника остался без ответа, поскольку Охотник пытался сдержать желание очень громко и абсолютно беспардонно рассмеяться.
Святая наивность, - в мыслях он смеется как сумасшедший, но внешне более-менее спокоен и вменяем, - И этот мальчик знает, что я наемный убийца, но говорит "я что-нибудь придумаю"! Будь это не я, он бы подписал себе смертный приговор прямо сейчас.
- Пошли тогда, - он улыбается, разворачиваясь в сторону здания Бездны, и неспешно идет, по звуку шагов определяя, следует ли за ним Асельф или же нет.

Отредактировано Liam Lueders (2012-09-24 19:27:02)

Мальчик явно обижается на высказывание Охотника и тот, в который раз уже думает о том, как это по-детски мило. Да и эта отговорка, а на большее, чем отговорка фраза не тянет, тоже очень наивна и несодержательная, Лиам улыбается краем губ, наблюдая и слушая.
Я вру? Быть может, быть может… Но это тот редкий случай, когда у меня нет на это причин. Но что же ты сам думаешь по этому поводу, мальчик? – Охотнику интересно узнать мнение собеседника, причину, по которой он, по мнению Асельфа, мог соврать, исказить правду.
- А откуда мне знать? Не вижу в этом никакого смысла. Или ты все же предполагаешь какую-то причину? – наставник беззлобно усмехнулся и продолжает к идти своим апартаментам.
И все-таки нет, он не двуличен как я, к счастью или, к сожалению, но это так. Просто наивный для своих лет ребенок, какой уж слишком милый, чтобы здесь находиться. Интересно, в чем его преступление? Большинство местных – убийцы и насильники, воры и прочие преступные личность. Да и я сам та еще преступная личность, что уж тут… Интересно, а как во всем этом замешан скальпель? Допускаю, что это просто случайно стянутая вещица, но возможно это и есть оружие, так как многие здесь не расстаются с тем, с чем прибыли, - он шел и размышлял, взвешивал, сопоставлял факты, пытался проводить какие-то параллели. Зачем, ведь это обычно было дико скучно? Затем хотя бы, что обилие мыслей отдаляло приближения новых шумов, голосов в голове, которые могли явиться снова в любую секунду, нахлынув как тайфун, сметя мысли в момент.
Асельф тоже молчал, видимо, так же как и наставник, уйдя далеко в свои мысли, которые были куда интереснее, чем окружающие пространство и разговоры. Но вечно так продолжаться не могло. Они наконец-то дошли до нужной двери, и Лиам собирался уже было потянутся к ручке и открыть замок, но…
Охотник… - громко отчетливо и не скрывая издевки, внезапно произнес томный женский голос в голове, заставив Людерса замереть перед дверью, смотря куда-то в пространство перед собой и закусив до боли губу. Теперь он не мог не радоваться, что стоит перед мальчишкой и тот видит только его спину, а не остекленевшие глаза и побелевшее еще больше лицо. Внезапно, слишком внезапно звала она его сегодня. Простояв так пару секунд, он взял себя в руки и все же открыл дверь, входя в свою комнату и пропуская ученика.
- Чувствуй себя как дома, - он снова был нормальным, только к лицу еще не успела до конца вернуться кровь, но Лиам уже обыденно улыбался и обводил рукой свою комнату, таким образом, демонстрируя её гостю. Несмотря на слова о том, что здесь может быть не прибрано, во всем помещении царил идеальный порядок.
- Есть или пить хочешь? –  он проходит дальше из коридора в спальню-гостинную, не снимая обуви, и продолжает, продолжает улыбаться.
Охотник, кого ты убьешь сегодня? – её голос, снова её чертов голос.

Отредактировано Liam Lueders (2012-09-24 19:24:34)