Коридоры >>>
Старый добрый синий ангар. Машины, мотоциклы, запах бензина и железа. Недавно перекрасили и ещё можно было уловить аромат краски. Хотя это, может быть, только казалось. Ангар был длинный, сплошь заставленный техникой, оборудованием для ремонта и всякими ящика с чем попало. Ближе ко входу всегда было больше грязи - наиболее часто здесь туда-сюда ходили и мусорили. Да и машины обычно именно здесь выгоняли-загоняли вовнутрь. Задние же ворота располагались в менее выгодной позиции и их постигла участь стать уголком относительной чистоты. Вот и сейчас прямо сбоку от входа валялась куча всякого хлама вываленная (именно вываленная, а не просто упавшая) из нескольких ящиков со всякими деталями.
- Уроды, - буркнул Бенедикт, раздражённо пнув попавшийся под ногу подшипник, умчавшийся от этого куда-то вглубь ангара и по дороге неприятно гремя. - Как громить, так самые первые, а как убрать - нихрена, жопы в руки и попрятались.
Первой мыслью было напрячь свою ученицу всё это дело убирать. Ещё и расфасовать по кучкам, сделать отдельные коробочки для этого и аккуратненько расставить. Да так, чтобы никто не задел и вновь не навёл по ангару ужасный бардак.Но это всё таки не входило в то, что Гросс собирался проверить на Фостер. На самом деле, он пока решил начать с банальщины - простая проверка физических параметров. Но не в каком-то там простом варианте, а с усложнением. С небольшим таким усложнением.
- Даже и не заглядывайся, - предупредил мужчина, проходя мимо щита, на котором по-порядку размера висели гаечные ключи и другие инструменты (не совсем новенькие, но ещё относительно блестящие). - Тебе это в ближайшее время не пригодится.
Почти у самых задних ворот были сложены автомобильные шины. Бенедикт подошёл к ним, и внимательно оглянулся на Терезу. "Всё таки не повезло мне с ней, - хмуро подумал угонщик. - Если бы просто боялась, то ещё куда не шло. Но она меня ненавидит. И мало ли ей в голову взредёт." Гросс вытащил ближайшие к себе две шины и поставил перед собой.
- Итак, всё просто, - сказал он и пнул первую покрышку в сторону девушки. Колесо завихляло, но всё таки пошло по назначенному курсу. - Берёшь вот эти два, - покатилась вторая шина, - колеса в руки и приступим к непосредственно заданию на сегодня.
Бенедикт наблюдал за Фостер и ждал, пока она исполнит первую часть задания, чтобы продолжить. Он очень надеялся, что ученица снова не начнёт брыкаться и изображать из себя покорную. "Абсолютно строптивых не бывает. Тут либо ей придётся покориться, либо мне можно будет проделать в ней парочку дырок." Тут его взгляд упал на другие колёса. "О как". С его позиции было не очень хорошо видно, но в одной из покрышек определённо лежало что-то такое, что не принадлежало к автомобильной резине. "Чья-то заначка? - хмыкнул мужчина, но потом в голову пришла другая мысль: - или тот самый ошейник, чтоб Босх для своей игры припас?" Хорошо, что со стороны Фостер не было видно того предмета. Если так подумать, то можно совместить приятное для директора с полезным для ученицы. Хотя казалось бы, с кой стати Владу такие почести? С другой стороны, там вроде бы в сообщении про вознаграждение говорилось. Авось что-то полезное. Бенедикт вновь посмотрел на Фостер и для порядка прикрикнул:
- Живее давай, а то ужин пропустишь.
Если до него доживёшь, - раздражённо про себя добавил угонщик.

Отредактировано Бенедикт (2012-08-13 10:37:49)

Коридоры -->

Тесса настолько красочно представляла, как всаживает нож в спину наставника, что почти не замечала путь, которым Бенедикт её вел. Она даже задела плечом какого-то подростка, но не обернулась, вперившись взглядом в точку на спине Гросса и представляя, как ворочает нож в его ране, и из горла мужчины кровь бьет фонтаном. Левый уголок губ потянуло вверх, глаза смотрят в одну точку – лицо девушки исказилось в кривой ухмылке. Она чуть не уткнулась головой в спину Бенедикта, когда он остановился перед ангаром, да только успела вовремя отшатнуться, и тут же осмотрелась.
Огромный синий ангар, запах бензина, кругом мусор, и – ворота! Закрытые, но все же, стоило посмотреть, как именно они запираются. Через забор ведь не перемахнуть… Не задумавшись более ни на секунду, девушка направилась к выходу, но подойти достаточно близко к воротам так и не успела: услышала за спиной ворчание наставника и какой-то грохот. Фостер бегом вернулась к ангару, искренне надеясь, что это Гросс обо что-то споткнулся и приземлился на пятую точку. Или ударился головой, что было бы еще лучше и свидетельствовало о  существовании бога, инопланетян и зомби разом. Однако Тереза, оказавшись в ангаре, увидела лишь то, насколько устойчиво Бенедикт стоит на земле. Мужчина здесь вел себя по-хозяйски. Предупредил о том, чтобы Тесса не заглядывалась… Она, может быть, и не стала бы ничего здесь рассматривать, но ведь если говорят чего-то не делать, нужно хотя бы из любопытства проверить… Взгляд остановился на щите с инструментами.
Тереза покосилась на наставника, который прошел дальше, и осмелилась-таки задать вопрос:
- Почему? Здесь будет площадка для обучения?
Если у меня будет доступ сюда, какой-нибудь инструмент можно будет стащить для себя. Думаю, здесь такие меры лишними не будут. Он говорил, что будет обучать меня всему, что связано с автомобилями. Может, стоит этим воспользоваться?
В последний раз, когда Тесса заинтересовалась чужим автомобилем, её поймали с поличным. Но всё равно, ради свободы она рискнула бы еще раз. Независимо от того, направит ли Гросс на неё дуло пистолета. Тереза остановилась, сунув руки в карманы джинс и наблюдая за наставником. Она уже немного успокоилась, взяла себя в руки, а страх и ненависть отошли на второй план. Тессе удалось убедить себя, что ей все равно, но надолго ли?
К ней покатилась автомобильная шина, Фостер остановила её ногой, уронив на бок. А вот, чтобы поймать вторую, руки пришлось вытащить из карманов. Потом пришлось поставить первую, упавшую, покрышку. Гросс недовольно крикнул, чтобы Тереза делала то, что ей сказали, быстрее.
- Вряд ли на ужин будет что-то аппетитное, - Тесса пробубнела это, почти как наставник. - Невелика потеря!
И все-таки, она не ослушалась Бенедикта. Став так, чтобы покрышки были по обе руки от неё, Фостер пригнулась, чтобы взять их под мышки. Итак, первое поручение было послушно выполнено.
- Дальше что? – пытаясь стоять ровно, спросила ученица.
Блин, тяжелые!

Главный холл --->

Как бы то ни было странно, но брюнетка исключительно для разнообразия не соврала, сказав, что Сольвейг легко найдёт дорогу к ангару – только девушка вышла из холла, как её взгляд упёрся в синее здание. Однако и тут судьба решила посмеяться над русской, словно бы посчитав, что всего произошедшего за сегодняшний день явно не достаточно - навскидку определить расстояние Соловей, увы, не могла (после той драки у неё всё ещё двоилось в глазах), но, судя по всему, топать ей предстояло более чем достаточно. Стоило ли говорить, что предстоящая прогулка окончательно добила и без того раздавленную Юханссон, с трудом передвигающуюся на своих искалеченных конечностях? – То ли это та девчонка постаралась, то ли я неудачно приземлилась, но, похоже, у меня вывих голени. Или что-то в этом роде. А, может, мне просто кажется? Чёрт, в любом случае, если я и доберусь туда, то только ползком. Через часика так два-три. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха.  Какая прелесть, -  не смотря на всю серьёзность положения, Соль сумела выдавить из себя вымученную улыбку, несколько преобразившую её угрюмое лицо. Теперь Сольвейг была похожа не на избитую девушку (коей, кстати, и являлась), а на избитую идиотку, ибо только идиот может улыбаться, зная, что дальше всё будет только хуже. И пусть рыжая никогда не считала себя пессимисткой, в последнем она нисколечко не сомневалась.  Раз уж день не задался с самого утра (а как ещё можно описать попадание в центр по подготовке наёмников, маскирующийся под лечебницу?), то ожидать от него удачного завершения было бы как минимум глупо. Про максимум  вообще думать не хотелось. В голове и без того мыслей много – жаль, что ¾ из них являются обычным мусором, не несущим в себе никакой смысловой нагрузки. Впрочем, разве имеет смысл ожидать нечто  более-менее осмысленное от той, кому не так давно хорошенько настучали по кумполу… - Вау, да тут даже тропинка есть! Какие, хе-хе, удобства, - ухмыльнулась Соль, высмотрев дорожку, ведущую аккурат в место назначения. Правда, она огибала значительную площадь, делая путь в два раза длиннее, но ради удобства девушка была готова пожертвовать своим временем. Ну не успеет она к шести, так не успеет, что уж тут поделать. – Конечно, мне очень хочется попасть в город (да и с Катариной портить отношения как-то не в кайф), но что я могу? Не зная пути, лишь идти да идти…
- Не зная пути, лишь идти да идти сквозь бурю и град, туда, где закат. Не ведая боли, не ведая страха… И пусть впереди меня ждёт только плаха, я буду шагать, покуда есть силы, - ещё в Санкт-Петербурге у Сольвейг появилась глупая привычка при ходьбе напевать себе под нос. Вот только если в многолюдном городе девушка, идущая по улице и распевающая песни, не могла избежать косых взглядов, то здесь Сольвейг была вольна делать всё что угодно. Всё равно её никто не услышит. – По крайней мере, я на то надеюсь, - подумала Лакри и, сделав небольшую паузу, принялась  петь дальше. С рифмой у Юханссон никогда не было проблем, а потому строчки песни рождались сами собой, выскальзывая из приоткрытого рта совершенно свободно. Лакри всего лишь нужно было варьировать громкость голоса и периодически менять мелодию – от низкой и таинственной до бодрой, но через чур высокой. Однако раз уж Соловей импровизировала, то такие незначительные недочёты ей вполне простительны. – Я смотрю на холодное небо, видя в нём лишь холодные звёзды; просто верить, так глупо, так слепо – это просто, действительно просто. Что есть вера? И что есть сомненье? Лишь слова за туманной завесой… Я закрою глаза на мгновенье – прочь из клетки, в ней слишком уж тесно, - завершительная фраза, за ней вокализ, исполненный розеткой – от тихого к громкому, от громкого к тихому, - и вот уже следующая песня на подходе. Увы, исполнить её девушка так и не успела, ибо через какие-то жалкие несколько секунд оказалась возле ангара. – Как время быстро-то пролетело, - мысленно отметила Лакри и, легонько ударив себя по бёдрам, тут же скривилась – тянущая боль, пронзившая бёдра Соль, «помогла» девушке осознать всю несуразность своих действий. – Ой-ой-ой, что ж я так-то… Надо будет после поездки (если я, конечно, не опоздала) наведаться в лазарет. Кстати, интересно, а он в…заведении вообще наличествует, или же тот, кто руководит всей этой шарашкой, решил не тратиться на лечение пушечного мяса? Нет, ну а что, судя по тому, как легкомысленно здесь относятся к чужим жизням, - сознание Сольвейг тут же возродило пред её глазами сцену убиения Докера, - Такой вариант вполне-таки возможен. Но лучше бы я ошибалась, - от размышлений Соль отвлекли голоса, доносившиеся откуда-то со стороны. Конечно, девушка могла их просто напросто проигнорировать, ибо для неё они не представляли никакого интереса, но не так-то легко было преодолеть любопытство, вложенное в Сольвейг самой матушкой-природой. Жаль, датчанка забыла, что именно оно сгубило пресловутую кошку и послужило причиной лишения некой м-lle Варвары жизненно важного органа, то бишь носа.
– Хотя, такой ли он важный? Вот у Вол-де-Морта его, к примеру, не было. И ничего, дожил же как-то, гад ползучий, аж до седьмой книги. Или до восьмого фильма. Гхыр, а ну прекрати забивать голову всякой чепухой!  Или тебе так не терпится попасть в немилость женщины-одним-ударом-кулака-пробивающей-стенку? – удручённо покачав головой, Сольвейг обогнула ангар и оказалась прямо у его дверей. Двери, кстати, были приоткрыты, но датчанка сильно сомневалась, что внутри кто-нибудь есть. Почему? Хм, возможно, ей подсказала её женская интуиция, такая же легендарная, как и отошедшая в области мифов женская логика. Но не только она помогла сделать рыжей подобный вывод – так же этому поспособствовало наличие двух странных типов перед самым ангаром, творящих нечто, сложно поддающееся описанию. Для начала тёмнокожая брюнетка, держа в каждой руке по…хм…покрышке, потопала в указанную стоящим рядом с ней мужчиной сторону. А пока незнакомка шла неведомо куда,  мужчина достал из под оставшихся покрышек какую-то безделушку. Нечто круглое, блестящее – увы, рассмотреть вещицу лучше у Сольвейг не было возможности, а потому она пока решила довольствоваться этим довольно скудным описанием. И всё бы ничего, но далее произошло вот что: этот человек, судя по виду, наставник, подошёл к ранее упоминаемой молодой особе и защёлкнул побрякушку на её шее. Его действия немного озадачили Соль, но вникать в них она не собиралась, ибо была занята немного другим, а именно поисками Катарины. Но блондинка упорно не желала находиться, и, следовательно, Сольвейг пришла либо слишком поздно, либо слишком рано. И второй вариант девушке нравился значительно больше, чем первый. – А, к чему мучить себя догадками? Пойду и спрошу, - редко у Соловья слова расходились с делом, а посему, собравшись с духом, она вышла из-за угла, служившего ей укрытием, и уверенным шагом направилась к наставнику. Правда, этого самого уверенного шага хватило ненадолго – не пройдя и половины пути, девушка споткнулась и, чуть не полетев на землю, немного сбавила темп. – Добрый вечер, - безо всякого стеснения поздоровалась Юханссон, остановившись в полуметре от незнакомца, - Прошу прощения за беспокойство, но мне нужно узнать, не проходила ли здесь беловолосая женщина лет двадцати трёх-двадцати четырёх? Просто госпожа Уилсон сказала мне в назначенное время подойти к ангару, а я даже не знаю, который час и хочу понять, опоздала ли или нет… И было бы неплохо, если вы ответите на мой вопрос, но я не уверена, могли ли вы видеть... И даже если она проходила... Ох, что-то я заговорилась, - выпалила на одном дыхании Соль и с мольбой во взгляде уставилась на «дяденьку», надеясь, что тот хоть что-нибудь понял из изливаемого ею потока слов.

Мда-а... Зря это он так наивно надеялся на более спокойные реакции. С другой стороны, если бы на него нацепили что-то похожее, он бы уже палил из пистолета по всему, что ещё бы двигалось. Но, как считал Бенедикт, одно дело праведное раздражение, что его мнением пренебрегли и заковали в ошейник (пускай и без цепи, вбитой в пол), и совершенно другое - паника, которая практически явственно читалась в глазах его подопечной. Не, ну не умолять же её напялить эту штуковину. Так бы только времени больше потратилось. А там и ошейник рвануть мог, что от них обоих остались бы лишь ошмётки да мокрое место. Конечно надо признать, что Гросс так спокойно не рассуждал - не такая ситуация для этого была. Да ещё и какая-то совершенно незнакомая ему ученица приволокла своё тело в поле его видимости. Причём тело довольно избитое и с какими-то довольно раздражающими вопросами, словно наставник не наставник, а справочная служба. Стоит ещё учитывать, что незнакомая личность ну совершенно невовремя. Даже вопрос свой задала фактически в тот же момент, когда Тереза стала истерически верещать, пытаясь снять ошейник. Самое во всём этом паршивое оказалось то, что Бенедикта обе девушки могли взбесить и в отдельности друг от друга. Но сейчас это всё сложилось в совершенно ядерную смесь. И даже сам факт такого сложения ещё больше приводил Гросса в гнев. Считай, тройной эффект.
Мужчина всего на секунду задержался взглядом сначала на незнакомой ученице, а потом, откинув ей папку со словами "Подержи и не мешай", вытащил пистолет и направил его на свою подопечную. Надо признать, временами угонщика охватывал, как он называл, "холодный" гнев. В принципе, те же яйца только в профиль, что и обычное его раздражение, разве что сразу "бить морду" в таком состоянии он не бежал. Хотя всего лишь на первое время. Секунд на тридцать максимум. Наверное. Сам он это время не считал, а сообщать ему об этом как-то никого не находилось. И, к слову говоря, "холод" никоим образом не влиял на интенсивность криков Гросса. Что он ещё раз и подтвердил.
- Хватить паниковать, дура! - закричал он, тыкая в её сторону пистолетом, и сделал пару шагов вокруг Терезы от незнакомой девушки. Как будто на всякий случай, хотя он об этом не задумывался. - Взяла колёса и побежала до столба и обратно! Будешь глаза на меня пучить - вышибу мозги нахрен и ошейник тебя в последнюю очередь волновать станет! - мужчина сначала относительно (совсем-совсем относительно) спокойно указывал пистолетом на упомянутые предметы и места, не обходя такой же милостью и Терезу. Но потом ствол стал просто плясать в его руках, так и норовя случайно выпустить пулю в непредсказуемую точку, но обязательно в сторону Фостер. - Подхватила эти покрышки и побежала, мать твою! Считай эту хрень сраной биометрией, только беги! - В голове, среди мешанины сцен жестоких расправ над ученицей, проскочила мысль, что девушка может воспринять это дословно и свалить куда подальше, поэтому крик продолжился следующими словами: - и только попробуй свою жопу не вернуть сюда! Найду и выпотрошу психам на колбасу!
"И какого хрена я вообще с ней церемонюсь?!" Бенедикт, больше и не раздумывая после такой "великолепной" мысли, выстрелил сбоку от Фостер и шин, с противоположной стороны от той, в которую ей немедленно следовало бежать. Где-то в той же стороне должна была стоять незнакомая ученица со своими вопросами, но Гросса это не волновало - ибо всё равно не попал, как он понял. Вообще ему сейчас было важно лишь чтобы его новоиспечённая подопечная изволила полностью следовать указаниям. Ну и то, что в обойме осталось четырнадцать патронов. И ой как не факт, что мужчина их истратит при жизни Терезы, а не после её печальной, но такой успокоительной для Бенедикта кончины, которую он уже представлял себе во всех красках. И даже удивительно, что эти картины ещё не стали "красивой" явью.

Это несправедливо! За что?!
- Зачем это? – Фостер продолжала кричать, хотя теперь увидела и подошедшую к ним девушку, и как наставник отдает ей папку, а сам достает пистолет. Она указала рукой в сторону рыжей. – На ней нет ошейника! Я же сказала, что всё поняла!
Дуло пистолета вновь было направлено на неё, и Гросс словно пытался обойти ученицу. Она инстинктивно попятилась еще шага на два. И при этом боялась смотреть по сторонам, чтобы не упустить из виду взбесившегося наставника. Судя по трясущейся руке, он с трудом владел собой. Все так же требовал от Тессы выполнения приказа. Но разве возможно управлять человеком, который сам себя уже не контролирует? Сейчас, охваченная паникой, Тесса себя уже не контролировала, она больше не могла сдерживать ни страх, ни ненависть.
Гросс все-таки выстрелил, выведя Фостер из оцепенения, она нервно дернулась, после чего медленно развернулась к шинам.
- Ладно, - почти спокойно, сглотнув комок, произнесла ученица. Лицо её пока не выражало никаких эмоций, но было видно, что девушка сильно напряжена. Пока в ушах все звенело от выстрела и страха, она, словно загипнотизированная, поднимала покрышку. В поле зрения попала рыжая девушка, читающая досье, тогда-то Тереза и заметила её состояние. О, так может, тут применяются телесные наказания? И за что её так? Неужто подействовало: вон какая смирная.
Итак, покрышка стояла, придерживаемая Терезой, а девушка хмуро взглянула на Бенедикта. Она чувствовала себя загнанной в угол.
Что я сделала? В чем провинилась? Нееет, я все равно получу свою пулю из этого пистолета, рано или поздно.
И тут в голове как будто сработал переключатель – щёлк! – и почти на подсознательном уровне было решено, что нападение и есть лучшая защита.
- Пошел ты, - злобно выцедила ученица, пнув покрышку в сторону наставника. Сорвавшись, девушка перестала правильно оценивать собственные и его возможности. Она вообще сейчас не была способна думать о будущем, о том, что будет через минуту и даже через секунду. Тереза успела выхватить свой нож и выкинуть лезвие. – Наставник, вы, - в эти слова было выложено много ненависти, - размахиваете этим,– кивок в сторону пистолета. Теперь Тесса не отступала, а шагнула навстречу Бенедикту, - потому, что не справляетесь?
Тесса сделала еще шаг, приблизившись мужчине с оружием. Страх снова начал накатывать, потому что девушка подумала, что с такого расстояния даже слепой не промахнется. Однако отступать было уже поздно. Терезу несло дальше, она подняла руки.
- Вы уже два раза промахнулись.
Дура, что ты делаешь? Так будет только хуже! Он застрелит тебя и глазом не моргнув!
- Видите, я подошла ближе?

Отредактировано Tessa Foster (2012-08-18 02:52:09)

- Будешь пальцем тыкать – по локоть руку откушу, - с постной миной на лице процедила Сольвейг, завидев, как окончательно сошедшая на ушедробительный визг (по крайней мере, таковым он казался датчанке, обладающей тонким музыкальным слухом) девчонка верещит что-то про ошейник, указывая на Юханссон. Поначалу девушке подумалось, что и её саму каким-то образом успели «окольцевать», в чём она поспешила разуверить путём тщательного ощупывания жилистой шеи. Стоит отметить, что шея была одним из тех немногих объектов гордости Соловья, ибо, если лебяжие шейки сверстниц гнулись чуть ли не от каждого порыва ветра, то об эту шею с легкостью бы сломался любой топор. Впрочем, не смотря на свою массивность, она прекрасно вписывалась в облик Сольвейг, своим внушительным видом пугавшую питерскую гопоту. – Ага, ничего нет… О, луноликая Фрейя, что я творю? Скорее всего, эта истеричка - хотя, будь у меня такой наставник, я бы, наверное, тоже закатила что-нибудь этакое - просто выразила своё недовольству по поводу того, что ей нацепили какую-то гадость, а вон той рыжей тетёхе – нет. А я сразу с ума схожу… Всё, пора к психологу. Кстати,  а они здесь есть? О, если насчёт существования врачей я ещё сомневалась, то в данном случае только один ответ. Да и зачем в дурдоме психолог? Хотя, как говорится, что бы общаться с психами, надо самому стать таким же. И на кой хер, спрашивается? Наверное, таким образом можно понять их логику, постигнуть запутанный внутренний мир, приобщиться к их сумасшествию… Или же автор этого высказывания просто ляпнул невпопад, а потом какие-нибудь индивидуумы решили, чт… -  от довольно объёмных, но абсолютно бессмысленных размышлений русскую отвлёк шум. Кажется, это одна из покрышек, коих вокруг ангара валялось великое множество, покатилась по земле, преодолела некое препятствие, замедлилась и, в конце концов, застыла на месте. Из чистого любопытства  (между прочим, послужившего причиной пересечения жизненных путей шибанутой парочки «наставник-ученица» и на ходу разваливавшейся рыжеволосой маньячки, ломиком завалившей двух здоровенных парней) Лакри нашарила эту покрышку, за ней – чей-то грязный ботинок, а дальше нашёлся и владелец ботинка, хохотавший над угрожавшей ему ножом подопечной. То ли его смешило поведение брюнетки, то ли то, что она наезжала на него с таким ничтожным оружием (ножичек-то и вправду казался каким-то убогим на фоне пистолета, которым не так давно наставник грозился вышибить девушке мозги), но факт был фактом. Даже обычно невозмутимая Юханссон, предпочитавшая притворяться декорацией во избежание лишних проблем, при виде столь сюрреалистичной "картины" не удержалась от слабенького «хи-хи-хи», больше походившего на старческий кашель. А ведь по горлу Сольвейг никто не бил - противница ни разу не дотянулась до него своей стройной ножкой потому, что как раз эту часть Соловей защищала усерднее всего. Для Лакри, жизни не мыслившей без музыки, невозможность петь была смерти подобна, а потому она предпочла пожертвовать своим телом, нежели подставить под удар голосовые связки. – Хм, либо она полная и бесповоротная дура, либо мазохистка-суицидница.   Третьего просто не дано. Видеть, что у человека в руке пушка, и всё равно на него кидаться… В лучших традициях смертников, вещающих на себя динамитный жилет и бросающихся под вражеские пули. Вот только у них хоть какая-то цель есть. А этой девчонке, видимо, просто хочется как можно скорее вознестись на небеса. Или провалиться сквозь землю прямо к чертям в котёл, - да, такие трусливые мысли не красили и без того присмиревшую Юханссон, но что поделать, жить ей тоже хотелось. А если бы она сейчас начала возникать, дабы спасти задницу этой тёмнокожей, то билет на ладью Харона ей обеспечен. Прибыла она только сегодня, в здешнем «обществе» веса не имеет, наставника у неё нет, так что убей её кто-нибудь, всем было бы наплевать – ученицу-то свою этот тип самой что ни на есть бандитской наружности пощадит, а вот насчёт сохранности своей жизни рыжая была ох как неуверенна. – Стоять и молчать. Стоять и молчать. Стоять и молчать. Стоять и молчать, - шептала Лакри, глядя, как мужчина нанёс девушке удар по печени и с лёгкостью повалил её на асфальт.  За считанные мгновение брюнетку надёжно припечатали к земле, обезоружили и, скорее всего, жутко унизили – впрочем, так ей и надо. В следующий раз сто раз подумает, прежде чем тявкать на старших. – Сама напросилась, идиотка, - подумала датчанка, и внезапно почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось. Поза смуглянки в точности повторяла позу, в которой нашли её сестру Марию с одним лишь только отличием – незнакомка была цела и невредима, в то время как труп сестрицы представлял собой кошмарное зрелище. Правда, к тому времени, когда Сольвейг вместе с родителями подъехали к той подворотне, тело уже увезли, но Соль удалось уговорить одного из полицейских дать посмотреть ей фото, сделанное экспертами –криминалистами. Долго же девушку рвало после ею увиденного… - Пожалуйста, хватит, - неуверенно пролепетала датчанка, во все глаза наблюдавшая за разворачивающимся действом, - Хватит… Хватит… Хватит… Хватит! Прекратите! Умоляю, не надо! Прошу! – мало того, что девушке вспомнился тот ужасный день, так ещё на месте смуглянки ей померещилась Мария. Сестрёнка трепыхалась, плакала, молила о пощаде и кричала, кричала, кричала, кричала! Не мудрено, что голос русской был преисполнен отчаяния – она медленно, но уверено сходила с ума. И виной тому никак не могла быть истерия. – Нет, нет, не-е-е-ет… - просипела Юханссон и, пошатнувшись, закрыла лицо папкой. Вроде бы стало легче. Наверное. -  Это безумие, чистое безумие. Она умерла чёрт знает когда, так почему я до сих пор её вижу?! О, пресвятые подтяжки Мерлина, я свихнулась. Пока-пока, крыша, буду ждать весточек, - на скоросшивателе оставался тонкий слой пыли и грязи, который Сольвейг просто поленилась стряхнуть, так что, вдохнув его, рыжая оглушительно расчихалась, всем телом сотрясаясь при каждом чихе. Создавалось впечатление, будто у девушки случился эпилептический припадок, ибо её так сильно трясло… - Блядская аллергия, - прошипела  Лакри, суя папку обратно под мышку. К тому времени, когда она прочихалась, незнакомец уже слез с тёмнокожей и теперь направлялся к ней. - Твою ж мать, ты ещё здесь? – подобное приветствие несколько удивило девушку, однако уже буквально через мгновение недоуменное выражение её лица сменилось на обиженное. Да чем она, в конце концов, заслужила такое обращение?! Ну, подумаешь, поорала немножко – да какая же это, чёрт побери, причина? – Нет, меня здесь нет. Я ещё пару минут назад ушла, помахав вам папочкой на прощанье, - произнесла она совершенно будничным тоном, глядя на наставника сверху вниз. Всё-таки огромный рост, помимо кучи доставляемых им проблем, имеет и свои преимущества – подобная «разница» помогала Сольвейг не теряться и не мямлить (а ей, уставшей и побитой, только этого и хотелось). - Что тебе надо вообще? А-а, нет, не видел, - последняя фраза вызвала у датчанки двоякие чувства – с одной стороны, с её души словно камень свалился, а с другой… А с другой девушке хотелось сесть на землю, закрыть голову руками и расплакаться. Неужели опоздала? Неужели упустила свой шанс? Нет, в это она верить отказывался. Но приходилось учитывать и такой вариант. – Ещё раз извините за беспокойство,  и большое вам спасибо, - убито ответила девушка и, положив в протянутую руку папку, сделала несколько шагов назад. Уходить отсюда она в любом случае не собиралась, но всё-таки кому-то навязывать свою компанию ей тоже не особо хотелось.

Отредактировано Solveig (2012-08-19 11:20:00)

- Поговори у меня ещё здесь, - буркнул Бенедикт, обращаясь к незнакомой ученице, когда в мозгу, увлечённым обдумыванием ситуации с Терезой, сформировалось понимание ранее сказанного рыжей девицей. - А то я смотрю, язык у тебя такой же большой, как и всё остальное тело, - продолжил он, повернувшись и критично осмотрев незваную собеседницу.
На самом деле, Гросс просто неудачно высказался. Всё таки английский не был его родным языком и обучался он ему практически самостоятельно. Тут разве что обширная языковая практика спасала. Вообще, если переводить дословно, Бенедикт имел ввиду, что говорит ученица многовато для данной ситуации, про размеры языка он ничего не имел ввиду.
- Это недолго исправить, - добавил он, стараясь не обращать внимания на свою предыдущую корявую фразу.
Когда он повернулся обратно к Фостер, та уже встала и вроде даже неплохо терпела боль в боку и ноге. Хотя если так посмотреть, у неё ещё много чело должно было болеть. "Да и не стонала вроде, когда я её за волосы тягал," - заметил мужчина сам себе, припоминая, что делала ученица, пока он ей читал импровизированную "лекцию".
Гросс с вниманием на лице выслушал всё, что сказал Тереза и на несколько секунд задумался. Насколько было видно, его подопечная всё ещё считала, что может ставить хоть какие-то условия. Значит, впредь будет Бенедикту урок выражаться чётче и понятнее, чтобы не возникало у учеников желания менять пункты сделок. И вообще, вредно заключать именно сделки. Некоторые их расценивают не так, как угонщик. А "разночтения" ведут к недопониманию. В случае Фостер, это грозит ей пулей между глаз. "С другой стороны, она сама виновата, если этого не понимает," - решил мужчина.
- Нет, - просто ответил Бенедикт со спокойным выражением лица, - Не пойдёт. Если для обучения потребуется, я буду трогать тебя как вздумается и возражения по этому поводу принимать не собираюсь. Также ты меня будешь слушаться во всём, - делая ударение на последнем слове, продолжил наставник. - Хотя бы по той причине, что твоё нахождение здесь один сплошной учебный процесс. Если понадобится, я могу разбудить тебя глубокой ночью и вытащить на улицу в том, в чём будешь спать. И здесь я тоже возражений от тебя слушать не собираюсь, - Гросс на секунду задумался, а потом продолжил: - Ах да, про ошейник. Я его не сниму. Хотя бы по той причине, что у меня нету от него ключа. Да и смысл? Что он есть на твоей шее, что его нет - яд уже в тебе и ты без противоядия всё равно сдохнешь. А удовлетворять сейчас твои эстетические потребности я не считаю необходимым.
Бенедикт постоял, внимательно рассматривая Фостер, а потом с некоторым раздражением добавил:
- Не стой столбом, предыдущее задание ещё в силе.
Потом мужчина за чем-то полез в карман и с недовольством обнаружил, что папка его несколько мешает. Ругнувшись, он хотел просто кинуть её на асфальт, но удержался и решил положить на бордюр. Развернувшись, он наткнулся на рыжую.
- Блядь, - прокомментировал он данное обстоятельство, потом, немного помедлив, вновь сунул дела ей в руки. - На, опять подержи, - буркнул он и, освободившись от бумаг, полез в карман.
Видимо, не обнаружив там искомого, он опять ругнулся, но уже на родном языке и направился в сторону ангара. Через пару шагов он остановился и, развернувшись к до сих пор незнакомой девушке, добавил:
- Проследи, чтобы она, - кивок на Фостер, - когда вернётся, сбегала ещё раз по тому же маршруту, - и, посмотрев на Терезу, Гросс таки отправился в ангар.
Там, уже давно было приготовлено три автомобиля специально для тренировки учеников Бенедикта. Вообще, задание изначально заключалось в банальном угоне каждой из машин. Отличались они лишь системами сигнализации, да методами запуска. В остальном же - типовые машины.
Но в связи с новыми условиями, который подкинул ван Босх, угонщик решил несколько изменить задание. Теперь задание звучало примерно как:
- Найди ампулу с противоядием в этих машинах, - тихо озвучил мужчина свою скромную идейку.
Открыв гаражные ворота, он выгнал на площадку перед ангаром все три автомобиля. Заглушил, закрыл и поставил на сигнализацию. Ключи же с брелками убрал в карман. На всё про всё у него как раз ушло минут десять-пятнадцать. Гросс внимательно наблюдал за ученицами, дожидаясь, пока всё кончится и можно будет приступить к следующему заданию на сегодняшней повестке дня.

Тереза увидела, как рыжая отвечает Бенедикту. Тут же мелькнула мысль о том, что им, возможно, стоит объединиться. «Хотя с чего бы? Её он и пальцем не тронул, да и резону нет. Еще неизвестно, кто ж её так… Не наставник ли? А он меня ударил! Он трогал меня! – с брезгливостью думала Тесса. Нет, она не только не отошла от произошедшего. Но еще только сейчас начинала оценивать его. Пусть девушка и не считала себя психом, но гаптофобия давала о себе знать: хотелось смыть осязаемую ею грязь от грубых прикосновений Бенедикта. Тереза собрала волосы сзади и, скрутив, оставила за спиной. Кроме того, она слушала все, что говорил наставник. И, как бы ей ни не хотелось, но он все равно настоял на своих условиях. Тесса поджала губы, чтобы не сказать что-нибудь еще. За что можно огрести. – Мама, роди меня обратно! Почему я должна терпеть это всё? Не хочу, ненавижу, не буду… Нет, Фостер, только не начинай себя жалеть! С чего он взял, что я ставлю условия? Я просто предупреждаю. Не хочет слушать? Значит, придется донимать его молча. Когда-нибудь, Бенедикт Гросс, ты проиграешь».
Бенедикт снова заговорил про ошейник и что в нем был яд. Значит, острая боль, которую ощутила Тесса, пытаясь снять его, исходила от отравленной иглы. Вошедшей в шею. Руки снова потянулись к ошейнику, но теперь девушка боялась его дергать, а просто ощупывала, отыскивая застежку. Она прислушалась к своему телу: конечно, после Бенедикта тело ныло, да и операция давала еще о себе знать, но Тереза пока не чувствовала действия яда. «Пока. Нет, я не хочу умирать!»
Тем временем наставник напомнил о покрышках. Тесса, решив, что на сегодня выстрелов и побоев хватит, послушно двинулась в сторону ближайшей шины, но обида все еще не была забыта, так что ученица неуверенно оглянулась на Бенедикта. Он снова отдал папку рыжей и теперь что-то искал по своим карманам. Видимо, нужной вещицы там не оказалось, и мужчина ругнулся, кажется, на немецком. На этом интерес Тессы к действиям наставника пропал. Все равно ведь потом заставит её что-то делать. Неважно что.
Девушка подхватила одну покрышку и побрела к откатившейся. Вот уж теперь, когда нужно было двигаться, да еще с громоздкой ношей под руками, сила ударов Бенедикта была прочувствована как следует: в ногу боль отдавало с каждым новым шагом, бок так и вовсе ныл. Боль в шее тоже до сих пор не ушла. И в таком состоянии нужно было не просто тащить шины, но и бежать. Взяв вторую покрышку, Тесса направилась к столбу, у которого уже стояла рыжая, снова вчитываясь в папку. «Плевать… - измученно подумала Фостер. Первые несколько метров девушка просто шла, приноравливаясь к неудобным шинам и выравнивая шаг так, чтобы не хромать. – Беги, пока он что-нибудь еще не сделал. Тебе нужно получить чертово противоядие. Ну же, ты ведь не хочешь умирать!- сделав усилие, девушка побежала. Гросс все-таки заставил подчиняться, и сейчас, после перенесенного унижения, Тесса была противна сама себе. – Закрой глаза и думай об Англии…»
Боль в боку, да и в ноге тоже, давала о себе знать. Сбился шаг, сбилось и дыхание. Захромав, ученица снова перешла на шаг. Пару метров она не дошла до столба, бросила шины на землю. От нагрузки Терезе стало жарко, голова слегка кружилась. А может, это яд начинал действовать. Девушка оглянулась на ангар – Бенедикт в это время выгонял на улицу второй автомобиль – и села на одну из покрышек, вытянув больную ногу. Нужно было собраться с силами и бежать обратно.
Рыжая дылда, которую Тесса решила игнорировать, подошла к ней и заговорила первой. Впрочем, Фостер ничего не имела против нее, но предпочла бы, чтоб незнакомка здесь не появлялась. Девушка потерла место удара на голени – больно, наверняка там образовался здоровенный синяк. Ни на рыжую, ни на Бенедикта она не смотрела, пока подошедшая не заговорила об ошейнике. Тереза вскинула голову, глядя на девушку снизу вверх, рассматривая ее лицо. Без каких-либо определенных мыслей.
- Я не знаю... Хочет поиздеваться на пару с директором этого восхитительного заведения. Он сказал, что в ошейнике был яд, и я сдохну, если не заслужу… - господи, она чувствовала себя дрессированной собакой в этом ошейнике! – противоядие, - Фостер с опаской оглянулась в сторону ангара: наставник пока был занят. - А тебя кто так? Меня, кстати, Тессой зовут.
Подождав, пока рыжая ответит, Тереза поднялась на ноги. Головокружение не прошло, да и тело за такой короткий промежуток времени все еще ныло. Боль, как зараза, расплывалась по всему телу. Тесса почувствовала себя уставшей.
- Ладно, я бежать должна, - девушка махнула рукой в сторону ангара, - ну, ты знаешь...
Как же неприятно чувствовать себя сломленной! Фостер даже поникла, как-то ссутулившись. Она хотела, чтобы наставник как можно быстрее оставил её в покое. Уж лучше в одиночестве рыскать по территории "Бездны". Пока Бенедикт выгонял третий автомобиль, ученица поставила покрышки параллельно друг другу, а сама стала между ними. "Блин, так не хочется тащить их. Тяжелые, да еще все тело звенит от боли. Хм... А разве обязательно их нести? - прищурившись, Тереза вновь глянула на наставника. - Ладно."
Девушка пригнулась, просунув руки в шины с внешней стороны, но не подняла, а так и покатила их. "Можно ведь считать, что они у меня в руках?" - с опаской подумала ученица, но покрышки так и катились. Пусть бежать вот так было ужасно неудобно, но зато быстрее, чем если бы она взялась тащить треклятые шины. Ну, и не так больно. Пусть к концу ей и надоело вот так бежать, и она, приостановилась, чтобы поднять колеса, и уже таким образом донести до ангара. Пробежать, уже хромая, мимо наставника, сложить шины одна на другую у синей стены. И снова короткая передышка. Ведь не просто так Гросс выгнал эти три автомобиля?

Отредактировано Tessa Foster (2012-08-25 21:40:13)

- Я не знаю... Хочет поиздеваться на пару с директором этого восхитительного заведения. Он сказал, что в ошейнике был яд, и я сдохну, если не заслужу…противоядие,  - с такой трагичной фразы и началась не только короткая, но и частично лишённая смысла беседа Тессы и Сольвейг, побитых, но не сломлённых учениц Бездны. Пока не сломленных, - А тебя кто так? Меня, кстати, Тессой зовут, - обратив на Фостер взгляд очей своих заплывших, девушка сделала жест аля «знаю я, знаю», медленно-медленно опустилась на землю и, тяжко вздохнув, ответила Тессе: - А это я сама. Знаешь ли, оступилась на третьем этаже и покатилась по ступенькам до первого. Хорошо хоть одними  только  синяками отделалась – а то ведь могла и шею свернуть, и головой обо что-нибудь приложиться. Хотя, почему это могла? Как раз таки и приложилась. До сих пор болит. Не удивлюсь, что после такого спуска моё мизерное IQ понизить пунктов так на десять-двадцать. Печально, конечно, но что поделать… Так, стоп, ты же должна сейчас с покрышками бегать! Так какого стоишь?! Если в этой штуке и вправду яд, то тебе следует… Эээ, как это… А, точно, поторопиться! Беги, Фостер, беги, - вняв словам Сольвейг (или же самостоятельно до оного додумавшись), брюнетка поднялась на ноги, буркнула что-то вроде: «побегу я» и побежала. С покрышками. Вот только, вместо того, что бы нести их в руках, она поставила куски резины на землю и покатила к злосчастному столбу. Ничего не скажешь, умно. Вот только оценит ли такую изобретательность её наставник, снующий возле выгнанных из ангара автомобилей. – Ух ты ж, какая роскошь. Не ожидала, не ожидала. Хм, а на кой фиг ему, кстати, машины? Ну не взламывать же он их будет. Или?.. – датчанка нахмурилась – в свете последних событий и заявления Тессы, в котором она говорила о неком директоре, яде и  прочих не слишком приятных вещах, такой вариант смотрелся правдоподобно. Даже слишком правдоподобно. – Ага, заслужить противоядие. Скорее всего, ампулу (или в чём там хранятся противоядия?) он положит в одну из машин и… И что? Заставит Фостер её искать? Господи, прям детективный роман какой-то, - Тайны, интриги, расследования, показать всё, что скрыто (рус.), - улыбаясь во весь рот, продекламировала Соль некогда популярное в их классе высказывание. Помнится, практически все её одноклассники, аки стадо баранов, ходили по школе и, подскакивая к ученикам, несли вот этот бред. В отличие от них, у рыжей такое времяпровождения вызывало откровенную неприязнь – она не считала, что после многократного повторения шутка, да к тому же такая глупая, становится смешнее. Но сейчас, вспоминая об этом, девушка испытывала лишь лёгкую грусть по былым временам. Не это ли называется ностальгией?  Вполне возможно.
– Как-то несерьёзно я ко всему этому отношусь. Вот Тесса, к примеру, осознаёт происходящее и борется, борется, борется… Я же пускаю всё на самотёк – мол, моя хата с краю, ничего не знаю. Это неправильно, неправильно.  Но что поделать, если мне всё равно? Хех, походу, та девчонка отбила мне не только почки, но и мозг. Если он у меня был. А я в этом ох как сомневаюсь, - дождавшись, пока Тесса докатит покрышки (ой, халтурщица, ой, хитрюга!) до нужного места и притащит их обратно, Юханссон, то и дело хватаясь за столб, осторожно поднялась и поковыляла к наставнику. Если так подумать, то в присутствии Соловья на тренировке не было никакой нужды, однако мужчина всё равно зачем-то подозвал её. – Не иначе как поиздеваться захотел, ирод. Они, наставники, всё такие – им лишь бы нервы ученикам потрепать. Как своим, так и чужим, - подумала рыжая, подходя к наставнику. Отданную ей на хранение папку девушка вновь прижимала к своей необъятной груди, считая, что там ей самое место. – Под мышками ещё пропотеет, а этот тип начнёт орать, почему воняет, - ухмыльнувшись своим «крамольным» мыслям, девушка остановилась в метре от мужчины и застыла, ожидая приказаний, вопросов или же пожеланий вроде «девочка, отойди и не мешайся». – Так и знала, что он её отчитает. Здесь даже ясновидящей быть не надо, что б предсказать такой исход. Однако мог бы и помягче ей сообщить о своём недовольстве – в конце концов, изобретательность подчас нужна намного больше, нежели физическая сила. Но и без неё здесь никак. Блин, какой-то замкнутый круг, -  И даже если рыжая тебе этого не сказала, меня это нисколечко не волнует, - вполне таки спокойно произнёс наставник, чем вызвал у Сольвейг очередную волну негодования. Причём абсолютно беспричинную. Впрочем, чему тут удивляться – Лакри потомственная истеричка, и этим всё сказано. – Рыжая! Пф, нашёл, как обозвать! У меня, между прочим, имя есть. Только хера лысого я тебе его скажу, чурбан небритый, - Сольвейг ещё больше нахохлилась, и, право, в её исполнении это выглядело до невероятного комично – такая дылда, а дуется, как какой-нибудь там ребёнок, которому вместо радиоуправляемой машинки купили леденец.  - Неравноценный обмен, что б его, -  наблюдая за тем, как Фостер тащиться с треклятыми шинами, девушка еле слышно вздохнула и покачала головой. Всё-таки грех ей жаловаться (пусть даже мысленно) в присутствии людей, которым намного хуже, чем ей. Соловью-то на шею никто не вешал отравленный ошейник, но она уже раскисает, в то время как другие с такой вот ношей и бегут, и несут, и сопротивляться успевают.  Такими темпами невольно задумаешься, а не предпринять ли что-нибудь и ей? Не попытаться сбежать,  но взбунтоваться, воспротивится навязанным правилам.
– Смелый и наглый революционер! Нет, себе же дороже. Если здоровая я противник ещё тот, то что говорить обо мне побитой… Шансов никаких. Зато мне никто не может запретить мысленно всех их поносить. Бухахахаха, девиз нашей организации - трусливые, но жутко пакостливые! – краем глаза заметив движение, Сольвейг сфокусировала взгляд на возникшем пред нею объекте и не без удивления узнала в нём наставника Тессы. – Небось папку пришёл забрать (рус.), - прошептала Лакри, и в следующий момент скоросшиватель перекочевал из её рук в руки мужчины. - Кстати, говорливая ты наша, тебя как звать то? А то полезным делом занимаешься, - обнаглевшую Соль так и подумывало ответить ему: «Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, меня зовут...», но, во-первых, собеседник навряд ли бы оценил чувство юмора русской, во-вторых, одна только мысль о подобном обращении вызывала у Лакри оторопь, и, в-третьих, для Сольвейг было бы благоразумно пока что не зубоскалить. Да, не зубоскалить, однако со скучающим выражением лица лгать. – Звать меня Анна, что, кстати, с еврейского означает «благодать». Обычно все Анны – милые, добрые, кроткие девочки, любящие готовить, стирать и убирать, но, видимо, в этот раз природе захотелось соригинальничать. Но, возможно, это даже к лучшему – не думаю, что «овечка» смогла бы выжить в этом дур… заведении. А так я хотя бы дожила до вечера.  Уже неплохо, не правда ли? – Лакри улыбнулась уголками губ и продолжила свою речь, - А как вас зовут? Нет, не подумайте, что мне так интересно, но надо же мне к вам как-то обращаться, правильно? А то, мистер, уважаемый, наставник… Ба-наль-но.