Начало.

Считается, что порой сновидения могут отражать наши потаённые желания – не имея возможности вырваться наружу, она являются нам ночью. Однако обычно на утро мы никак не можем вспомнить, что же такое нам снилось, не правда ли? Казалось бы, увиденное нами на грани сна и яви такое чёткое, такое ясное, но стоит только открыть глаза и всё, видение исчезает, оставляя после себя чувство глубочайшего недоумения… За всю свою сознательную жизнь Сольвейг перевидала кучу всевозможных снов с различными сюжетами, и все они преспокойно покидали её головушку, умело заметая за собой следы. Хотя, может, оно и к лучшему. В конце концов, не стоит ей всякой бурдой забивать свою и без того небольшую черепную коробку. По крайне мере, так считала сама Юханссон и в своём мнении была непоколебима. Да, непоколебима – до этой ночи.
Заброшенный дом, держащийся в вертикальном положении лишь благодаря окружившим его строительным лесами. Соль никогда не понимала, почему эту несчастную развалюху всё ещё не снесли, но сейчас эти развалины казались ей наилучшим укрытием. Ведь никому в голову не придёт искать тех ублюдков здесь. Пока пойдёт запах разложения, пока строители доберутся до искорёженных тел, Сольвейг сумеет убедить своих родителей уехать отсюда. Она прекрасно знала, что после смерти Марии им было невыносимо оставаться в Санкт-Петербурге, поэтому уговорить их не составит особого труда. Идеальное преступление… Убийцу будут искать по всему городу, а Лакри к тому момент окажется далеко-далеко отсюда. Да, так оно и будет. Точнее, было бы, если бы в самый ответственный момент в комнату не ворвался тот юнец в полицейской форме и со стволом в руке. Он видел её лицо. И жестоко за это поплатился. Сольвейг смогла бы запрятать все три трупа, но нет, этот придурок успел вызвать подкрепление и вскоре пара-тройка мусоров скрутили её на забрызганном кровью полу. Могла ли она от них избавиться? Наверное. Но пробовать почему-то не стала – при виде избитого, трясущегося всем телом паренька, тихо стонавшего в паре метров от неё, ей стало дурно. Вот, сейчас Лакри отвезут в участок… Почему же тогда они не двигаются с места? Почему в их глазах столько страха? И отчего голова надевшего на её запястья наручники блюстителя закона с чавканьем отрывается от тела? – Что здесь происходит? – отрешённо думает Соль и тут же утопает во всепоглощающей тьме, заполонившей всё немалое естество русской.
Свет, яркий свет, пробивающийся сквозь полуразрушенную стену. Соловей стоит на коленях, а вокруг неё разбросаны кровоточащие ошмётки, кусочки кожи, разорванные и смятые в кашицу органы. И что самое странное, девушке это зрелище не противно, она воспринимает его как должное. Внезапно сзади доносится тихий смех, тут же напомнивший Юханссон перезвон колокольчиков. Обернувшись, девушка видит у стены свою сестру – на её лебяжей шейке красуется чудовищный порез, покрывшийся буроватой коркой, руки же по локоть в чём-то красном. – Спасибо тебе, сестрёнка. Я тебе очень признательна за всё то, что ты для меня сделала, - Мария робко улыбается и разводит руками, - Теперь моя очередь тебе отплатить. Всё это для тебя, моя любимая, для тебя. Они хотели сделать тебе больно, хотели засадить в камеру! Но ведь ты не совершила ничего пред рассудительного… Просто отомстила за меня, за мою поруганную честь… Ты молодец, Соль, я тобой горжусь, - тихо лепечет она, но Юханссон не слышит ни единого произнесённого ею слова. Она не может оторвать взгляда от окровавленных губ сестры. Вдруг губы приподнимаются, обнажая огромные белоснежные клыки и Мария, оскалившись, кидается на девушку…
Сольвейг распахнула глаза и закричала, от обычного ора мгновенно перейдя на ультразвук. Крик вырывался из её воспалённого горла толчками, ибо был огромным, а проходное отверстие – сравнительно небольшим. Так что периодически девушка срывалась на сип, давая себе передышку, а потом вновь принималась оглашать округу невыносимым визгом. Благо, спустя минуты две Юханссон окончательно выдохлась (и, похоже, сорвала голос), так что ей пришлось замолкнуть. – Господи, что я наделала? Вот сейчас как сбегутся эти придурки с дубинками, да как дадут мне по макушке… - промелькнула в её воспалённом сознании паническая мысль и тут же потухла, подавленная объявшим Соль страхом. Секунда – и Лакри вся обратилась в слух, ожидая вскорости услышать в коридоре гулкие шаги и громкую ругань. Но, не смотря на столь неутешительные прогнозы, полицейские почему-то так и не появились. Даже добродушный охранник, стороживший её ночью, не заглянул проверить, что же такое произошло. Да и вообще… - Так, стоп. Когда они успели снять с потолка лампочку? Ночью, что ли? Только вчера же висела такая, с искрящимися проводами... – Соловей скосила глаза на стену, - Да какие нахрен шторки в изоляторе?! Они что, издеваются?! Здесь же окон…Блять, где я оказалась? – конечно, лёжа на спине, не очень удобно осматриваться, но краем зрения девушка всё же сумела кое-что увидеть. Ага, увидеть и понять, что комнатушка, в которой она очнулась, может быть чем-угодно, но не камерой, в которую её поместили некоторое время назад. Для более подробного осмотра требовалось подняться с…ммм…койки? Вот именно это она и попыталась сделать - однако вместо того, что бы аккуратно переместить в вертикальное положение сначала голову, спину, а потом и остальные конечности, Сольвейг вскочила с ложа своего и тут же за это поплатилась. – Твою ж! – успела пискнуть девушка, прежде чем задохнулась от пронзившей шейный отдел боли и упала обратно в кровать. Помнится, как-то в далёком детстве она сломала ногу – то ли с горки упала, то ли с забора свалилась. В общем, сейчас и не вспомнишь. Конечно же, ощущения были не из приятных, но она держалась молодцом, даже не заплакала. Зато теперь слёзы ручьями текли по впалым щекам Сольвейг, только слизывать и успевай. Впрочем, большинство капель сами стекали в приоткрытый рот девушки. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. – Дышать… Молю… Дай мне хотя бы… Вдохнуть, - лишь тихий, лихорадочный шёпот, с трудом выползающий из гортани, не дал сознанию Лакри окончательно померкнуть. Хотя, в будущем Сольвейг, вспоминая об этих событиях, скажет, что лучше бы она потеряла сознание. Так было бы намного легче.
Шея мучила девушку ещё минуты две-три, заставляя Юханнсон извиваться в попытке хотя как-нибудь унять эти мучительные толчки между позвонками. Весь этот короткий промежуток у датчанки перед глазами плясали разноцветные круги (правда, периодически зрение и вовсе отказывало), а в ушах стоял невыносимый звон. Так что вполне понятно, почему для Соль весь этот ужас длился целую вечность – словно бы невидимый шутник, решив поиздеваться над обессилевшей Юханссон, растянул каждое мгновение до невообразимых размеров. – Когда же все это кончится, - подумала Сольвейг и уже на автомате сжала ладони в кулак, готовясь к очередному "взрыву". И каково же было её удивление, когда боль внезапно утихла! Нет, не исчезла, но спряталась куда-то глубоко-глубоко, напоминая о себе лёгким покалыванием. От неожиданности девушка немного оторопела – она и предположить не могла, что все может закончиться так быстро и…ммм…относительно безобидно. Правда, Соловей не была уверена, что подобное не повторится при её попытке оторвать своё бренное тело от простыни, но и валяться в кровати до прихода человека, объяснившего бы Сольвейг, что здесь происходит, было не лучшим вариантом. Наверное. – Так-с, солнце моё, давай, поднимай ножку, ручку, аккуратно сдвигайся к краю кровати и… - С-с-с-сука… - прошипела Юханссон, каким-то невероятным образом умудрившаяся свалиться со своего ложа. Так мало того, что свалилась, так ещё и ударилась ногой о ножку кровати – на покрытой пупырышками коже тут же взбух синяк.  – Хах, так я ещё и раздетая? Какая прелесть, - губы Лакри исказила слабая улыбка, совершенно неуместная в данной ситуации. Почему? Да потому что Сольвейг, судя по всему, вляпалась в такое дерьмо, из которого на одном только позитиве не выплывешь. – Так, первый пункт я, предположим, выполнила. Что там у нас дальше? Ага, разведать обстановку, - решив больше не лихачить, Сольвейг медленно встала на ноги и, с трудом вертя головой, наконец-таки осмотрелась. Ндам-с, это вам точно не каморка, в которую Юханссон упекли «ожидать суда». Первым делом взгляд девушки наткнулся на прикроватную тумбочку, дверцу которой она не замедлила открыть. Внутри оказались её одежда (таки есть Господь на этом свете), средства личной гигиены (сей факт несказанно обрадовал Соль, ибо, сидя в изоляторе, она успела позабыть, как выглядит зубная щётка) и 150 евро. Особенно её удивило наличие банкнот – произведя нехитрые подсчёты в голове, она осознала, что у неё на руках... Ох, ё-моё. – Интересно, кто ж это так расщедрился-то? – скептически хмыкнула Сольвейг, но, тем не менее, по-быстрому засунула деньги в карман джинс и только после оделась. Создавалось такое впечатление, словно Лакри боялась, что пока он будет натягивать рубашку и штаны, деньги исчезнут -  что ни говори, а лишиться такой приличной суммы было бы ну очень обидно.  Даже если эту сумму она никогда не сможет потратить.
– Ага, а что это такое рыжее тут у нас валяется? – следуя пресловутому закону жанра, только в самый последний момент Соль заметила, что в комнате она не одна. На соседней кровати возлежала бледная девчушка невысокого росточка довольно таки миловидной внешности. Рыжие кучерявые волосы, вызвавшие у Сольвейг сдавленное хихиканье, разметались по подушке, закрывая собой часть лица незнакомки, однако они нисколько не помешали Юханссон рассмотреть рожицу девушки. Чем-то она неуловимо напоминала саму Соль (правда, лет так в четырнадцать-пятнадцать) и в то же время разительно от неё отличалась – например, её длинный нос нисколечко не был похож на аккуратненький носик самой Лакри, да и уши у Соловья были не такие оттопыренные. – В любом случае, у меня нет времени отвлекаться на нечто подобное. Вот если бы она не спала… А так, одна пустая трата времени, - придя к таким умозаключениям, Сольвейг не без сожаления отошла от девчонки и продолжила осмотр. В принципе, ничего интересного в помещении больше не оказалось – окна, задёрнутые шторами, с внешней стороны закрывала решётка, платяной шкаф оказался пустым, а из умывальника текла исключительно ржавая вода. Убедившись, что ничего боле здесь нет, Соловей опустилась на постель и крепко призадумалась. Что же ей теперь делать-то? Ждать, пока кто-нибудь придёт? Выйти наружу и попытаться выяснить, где она оказалась? Благо, мучилась с выбором она относительно недолго - не успела девушка принять решение, как у неё заурчал живот. Нагло так заурчал, требуя у хозяйки своей жратвы. И Сольвейг уступила. - Хорошо, хорошо, я всё поняла. Пошли искать в этом дурдоме столовую. Или что-нибудь вроде того, - прошептала Соль и, поднявшись с кроватки, направилась к двери.
----> Столовая

Отредактировано Solveig (2012-07-07 19:15:34)