«Черт бы подрал эти кошмары! Черт бы подрал эту стерву!» - раздраженно думала Триша, свернувшись калачиком на своей постели и прижав к груди подушку. А ведь она была так рада, что какое-то время этот сон снился ей так редко!
Снова и снова она видела во сне, как мачеха, в образе какого-то монстра, убивала ее беременную мать. Она уже каждую деталь этого сна знала, но никогда не могла ни отвернуться, ни закрыть глаз, всегда смотрела до тех пор, пока не просыпалась от своих же криков.
«Может, таблетки какие-то начать пить? Мне же вроде помогали они одно время», - вздохнула Эймс и села, оглядывая освещенную комнату (свет она включила как только проснулась). Все было как всегда, никакие предметы странно не сдвинулись, не было подозрительных теней или зловещего скрипа, намекающего на присутствие здесь постороннего. Черт, да у нее даже под кроватью не было никакого монстра, а она сидит и чего-то боится. А ведь сама не знает чего. Сколько раз в детстве отец и тогда еще мать ее успокаивали и укладывали в свою кровать, сколько раз она в итоге засыпала с Матиасом, который во сне тыкал ее острым локтем под ребра? Нет, ей надо или уже взрослеть или заводить кошку, раз так боится быть одна. И вообще ведь…
Тут выражение лица Эймс изменилось. Она быстро встала с кровати, натянула на себя джинсовую куртку и босыми ногами прошлепала к двери.
Зачем ей бояться одной, когда буквально в соседней комнате лежит мужчина, рядом с которым можно в принципе не бояться? Ну, по крайней мере не бояться Бугимена, злых клоунов и съехавшую с катушек Зубную Фею. В общем, имеет она право иногда покапризничать и построить из себя хрупкую трепетную барышню. Это еще и польстить ему должно: милая блондинка ночью лезет к нему в постель, потому что боится спать одна. По идее должно.
Триша закрыла дверь в свою комнату на ключ и тихонько пошла вниз по коридору, размышляя о Бенедикте. Вообще-то они очень… тут она закусила губу, подбирая правильное слово. Не найдя такого, заменила его нейтральным «сблизились». Да, они очень сблизились после того, как вломились в тот ювелирный магазин. Вертихвостке Трише Гросс понравился, причем очень, не дразнить его было выше ее сил, тормоза у нее работали неважно, и в конечном итоге она именно что допрыгалась.  О чем, в сущности, нисколько не жалела, допрыгиваясь с ним так весьма часто.
Дверь в комнату Бенедикта была заперта, что удивления вызывать не должно было. Еще бы, бывшая психушка наполненная опасными вооруженными психами. Но все равно девушка поморщилась, воровато огляделась и сунула руку в карман. В любой ее одежде можно было найти шпильку или невидимку, абсолютно в любой. Кроме, наверное, всяких пижам и ночнушек, все же, спать, когда в тебя тычется что-то острое, ей хорошей идеей не казалось.
Достав из кармана шпильку, она присела перед замком.
«Ха, легкотня», - довольно подумала Триша, вставив шпильку замок и свободной рукой взявшись за дверную ручку. Ничего сложного для нее, взламывающей сейфы и прочие «серьезные» вещи тут не было. Дверь в комнату – это даже не дверь в квартиру, возни никакой. Наконец, раздался щелчок, показавшийся в этой тишине просто оглушительными, и дверь была открыта.
Эйм спрятала шпильку назад в карман и замерла, держась за дверную ручку. Появились какие-то нелепые сомнения и страхи, которые она тут же отбросила в сторону. Ну, делать ей больше нечего, как бояться Бенедикта. Еще чего!
Тихонько открыв дверь и порадовавшись, что та предательски не скрипнула, Триша скользнула в комнату.
Глаза не сразу привыкли к темноте, но девушке они и не нужны были. Где кровать она знала, а если бы и не знала, то сопение спящего Бенедикта вполне бы ей помогло сориентироваться. Скинув на стул куртку, девушка на цыпочках под кралась к кровати и забралась на нее, сев на колени. Мужчина спал, раскинувшись на спине, и Эймс невольно улыбнулась, подавив желание забраться на него и прижаться губами к его губам. Приятное, конечно, пробуждение, но не было гарантии, что Гросс спросонья ничего не попутает и ненароком не свернет ей шею.
-Бен, - тихонько позвала она, коснувшись его плеча рукой и продолжив тихим немного жалобным (совсем жалобный ей был не нужен, все же она не ребенка тут изображать собралась, правда?) голосом: – Бен, я посплю с тобой, можно?

Триша оперлась руками на кровать и наклонила голову набок, глядя на проснувшегося Бенедикта. Тот не сразу понял, что к чему, но поняв, не стал тут же ее гнать из постели и комнаты, что ее неимоверно порадовало.
Ей даже показалось, что Гросс совсем не удивился ее присутствию. Как будто она тут и должна была быть, склонившись к нему.
«С чего бы это?» - удивилась она, когда Бенедикт подал голос. Она тут же отвлеклась от своих мыслей и обиженно фыркнула.
-Конечно целая, - возмутилась девушка, оскорбившись такому недоверию к ее воровским способностям. – Ты за кого меня принимаешь?
«А тот раз у меня это чисто случайно получилось, он сам меня отвлекал!» - вспомнила Эймс их общее дело. Тогда она не только замок сломала (черт с ним, с замком этим дурацким!), но и одну из своих отмычек, верой и правдой служившей ей долгое время. Даже по сломанным ногтям и каблукам дорогих туфель девушка так не убивалась, как по той отмычке.
Бенедикт в это время привстал, вгляделся в нее. Эймс приподняла брови, невольно поежилась под его взглядом. Одета-то она во что была? В какую-то белую майку в облипку, да красные трусики. Надо было, наверное, надеть что-то приличнее, но с другой стороны, ей было не до переодеваний. Да и Бенедикт уже как бы видел ее в более откровенном виде. Стесняться или смущаться смысла не было, но тем не менее что-то сродное со смущением Триша почувствовала. Благо, было достаточно темно, чтобы толком разглядеть ее лицо, а Бенедикт был полусонным. Знать, что он мог подумать о ее внезапно нашедшемся девичьем смущении, Эймс не желала.
Гросс как обычно заворчал, откинувшись назад на кровать, принялся шарить руками вокруг себя. Воровка лишь пожала на это плечами, мол, прости, так вышло. Хотя виноватой она себя не чувствовала. Ну, пришла, и что? Радовался бы, что к нему ночами девицы полуголые в постель лезут... Почему конкретно она в его кровать этой ночью полезла отвечать ей не особо хотелось. Еще больше ведь начнет ворчать, знает она его. Лучше уж пока помолчит, изображая покорную тихую барышню, которая боится спать одна. Авось, да проймет его.
«Ну, или мой вид его проймет, должен пронять вообще-то», - его ладонь задела ее колено. По спине непонятно почему пробежались мурашки. Понятное дело, что Бенедикт это сделал случайно, но почему-то на Тришу подействовало, порадовало, и отвлекло ее от возникших в ее голове ненужных мыслей только его милостивое разрешение переночевать тут.
Эймс радостно улыбнулась и, наклонившись и прижавшись грудью к его груди, поцеловала, игриво прихватив зубами нижнюю губу мужчины.
-Спасибо, милый, - промурлыкала она, отстранившись и снова коротко поцеловав его. – А подушка - это не проблема.
Триша сползла ниже, прижалась к лежащему на спине Бенедикту. Голову свою положила ему на грудь, руку на живот и, чуть подумав, закинула ногу поверх его. Удобно устроилась под боком у теплого со сна мужчины, в общем.
Мешать она ему не должна была, по крайней мере, надеялась, что не будет мешать. А если и будет – чай не маленький, захочет и или скажет ей по-другому лечь, или бесцеремонно ее подвинет. Он тоже далеко не робкого десятка, чтобы сносить что-то безропотно. Да и не в первый раз они вместе спят, удивить или ввергнуть в ступор это его уже не может.
Эймс прикрыла глаза. Ну, вот. Она в другой комнате, не одна, прижалась всем телом к большому и сильному мужчине, никакая чупакабра ей не страшна, можно спокойно спать. Только вот спать внезапно расхотелось. Вместо этого девушка лежала, поглаживая Бенедикта пальцами по животу.
-Мне кошмар опять приснился, - ни с того ни с сего призналась Триша, хотя вообще не хотела об этом говорить. Блондинка вздохнула и, повинуясь внезапному порыву, немного повернула голову и прижалась губами  к теплой коже Гросса: Спасибо, милый, что не прогнал. Очень благородно с твоей стороны.
Спать не хотелось. Вернее теперь ей захотелось использовать глагол «спать» в несколько ином значении. Очень хотелось верить, что Бенедикт не начнет сейчас ворчать о глупых блондинках, которым неймется ночами, от чего они идут мешать спать нормальным людям.
«Какая-то у меня на него реакция уже», - хихикнула про себя Эймс. – «Только окажусь с ним в одной комнате, тянет на шалости».

Руки у Бенедикта были чисто мужские – сильные, с выпуклыми венами, широкими ладонями и мозолистыми пальцами. Трише они нравились. Нравилось чувствовать его руки на своих плечах, груди, талии, бедрах.… Одним словом, очень ей нравились его прикосновения.
Эймс вздохнула, довольно прикрыв глаза, когда оказалась в его руках: одной он накрыл ее ладонь, прижав к его животу, второй начал рассеяно гладить ее бок, прикрытый лишь тонкой тканью майки. А девушка, как кошка какая-то, наслаждалась этими прикосновениями. Хотя почему как кошка? Тришу еще в детстве родные, шутя, сравнивали с котенком, таким ласковым ребенком она была. Была, а потом, внезапно, слетела с катушек и из светловолосой балерины сделавшись обычной уличной шпаной.
Сна не было ни в одном глазу. Изначально воровка пришла исключительно ради сна, хотела прижаться, почувствовать себя в безопасности и уснуть. Пришла, увидела его сонного, в одних трусах, прижалась, почувствовала его тепло и руки на своем теле и окончательно решила, что сон может подождать. В голове что-то щелкнуло, короче говоря.
«Кто-то сказал, что сон лучше всего на свете, ну да…» - промелькнуло в голове Триши и, улыбнувшись, она снова поцеловала его в тоже место, что и ранее. Невольно представила его белым и пушистым, и улыбнулась.
Нет, белым, а тем более пушистым Бенедикт не был. Скорее наоборот, он был жестким, колючим темным ворчуном, который, наверное, при всем желании не смог бы стать другим. Да, откровенно говоря, Триша была крайне довольна нынешним раскладом. Смазливых, белых и пушистых парней было много. Они пахли приторными одеколонами, были гладко выбриты и зачесывали волосы назад с лаком. Эдакие Кены, женихи Барби. Вот Триша, пусть и была блондинкой, миловидной куклой не была никогда, поэтому и оказалась в итоге в одной постели с мужиком, у которого на лице была колючая щетина, волосы были коротко острижены, и не было даже намека на какие-то тошнотворные цветочно-фруктовые ароматы модных одеколонов. Эймс была крайне довольна нынешним своим положением, в общем-то, даже не отрицая и не шибко скрывая это. По крайней мере, с собой она всегда была честной.
«Да и что я бы делала с каким-то мажором? А точнее, он бы со мной хоть знал, что делать?» - хмыкнула про себя она и повернула голову, когда Бенедикт снова заговорил.
Светлые брови приподнялись, а потом опустились, хмурясь.
-А? – не поняла она, растерянно захлопав глазами. Первый раз? О чем он? О том первом кошмаре, когда она просто призналась, что не спала всю ночь, потому что не могла от дурацкого старого сна. Или когда проснулась у него под боком в холодном поту, крича так, будто ее живьем резали? Ох, провозился же он с ней тогда, зажав, не давая вырваться из его хватки, пока она немного не успокоилась. Потом у Триши даже стыда не было, настолько она была вымотана, за такое… проявление слабости? Это ж разве слабость, когда это не подлежит контролю? Триша так не считала, хотя, может она была и не права.
Еще он мог говорить о первом разе, когда они…
Да, именно о нем он и говорил. Запустил руку ей под майку, огладил спину, пару раз щелкнул трусиками, а по спине Эймс пробежались мурашки. О, да, девушка прекрасно помнила тот раз. Самый первый, когда она уже не знала, каким образом оказаться с Бенедиктом в одной постели, не предлагая этого прямым текстом. Стеснялась тогда, не хотела показаться слишком навязчивой и бесстыдной. Конечно, не была какой-то невинной школьницей, но и какой-то придорожной девкой тоже не была, поэтому тогда Триша творила черти что. Строила какие-то смешные планы соблазнения, а в итоге все вышло далеко не так, как она планировала. Само собой конечный результат ее очень и очень обрадовал, хоть и был достигнут немного по-другому.
От приятных воспоминаний пульс девушки участился, в глазах появились недобрые искорки, а между ног стало влажно. Чертовски приятные воспоминания были!
-Долго не спали, - согласилась Триша, покорно передвинувшись выше, ближе к нему. Тогда они правда долго не спали. И оба были этим довольны, насколько могла судить сама воровка. – Может, и хочу, – Эймс как-то застенчиво и одновременно соблазнительно закусила нижнюю губу, глядя на него.
Потом, почувствовав, что Бенедикт начал снимать с нее мешающую майку, осторожно высвободила свою ладонь из под его, и провела ею вверх по его груди, остановилась на плече.
-Ты же не против? – наклонившись к его лицу, спросила Триша, прижавшись несколько раз губами к его колючему подбородку, а потом, наконец, к его рту.

Триша рассмеялась, представив себе эту веселую сцену: она в одеяле, только голова торчит, и он над ней, сторожит непонятно зачем.
Хорошо, что хоть он это не сделает. Эймс была уверена, что Бенедикт, может, и хочет такое с ней сотворить, чтобы проучить, но делать это ему будет лень. Да и потом, заткнуть и угомонить ее можно более занимательными способами, он это прекрасно знает, даже, наверное, лучше всех.
«И использует их», - весело подумала она и чуть не прослушала его неожиданное признание. Пару секунд девушка удивленно таращилась на мужчину, но потом, когда он пояснил, приподняла правую бровь и улыбнулась.
Так вот куда делись те несчастные трусики, от которых в виде напоминания остался только бюстгальтер! После той первой ночи девушке было не до поисков нижнего белья. Утром, впопыхах собираясь, она не стала их усердно искать, потом были дела, мысли о том, повториться ли у нее все с Бенедиктом. Первые несколько «повторов» ей было не до этого, а потом спрашивать было как-то глупо. Столько времени прошло, а Эймс вдруг с вопросами о своем забытом нижнем белье. Воровка даже как-то не думала, что этот клочок ткани до сих пор есть у Бенедикта. Тем более, после переезда. Ведь мог просто выкинуть их, как абсолютно ненужную вещицу – ему-то точно предметы женского нижнего белья нужны не были – или хотя бы вернуть ей. А нет, притащил на Бездну. Это было… мило.
-Не за ними, - только и успела согласиться Триша, прежде чем Бенедикт, куснув ее за губу, привлек к себе и поцеловал. Девушка закрыла глаза, наслаждаясь поцелуем. Целоваться с ним ей нравилось. Да чего уж там – Эймс все нравилось, всем она была довольна, иначе бы раз за разом не лезла к нему и так охотно не отзывалась на даже самые невинные его прикосновения.
Оказавшись сверху, она разорвала поцелуй и шумно вдохнула. Воровка выпрямила спину, отбросила светлые волосы назад и стянула с себя майку, которая тут же полетела куда-то в сторону.
-Ты уверен, что ты против? – полюбопытствовала Эймс, кинув быстрый взгляд через плечо. Одного взгляда хватило, чтобы убедиться, что если Бенедикт и был против, то судя по его видимому возбуждении, явно не сильно. – Если хочешь, можешь взять и эти трусики в свою коллекцию, я не буду возражать, - улыбнулась она, проведя руками по своему животу, задев тонкую красную ткань пальцами. Девушка наклонилась к Бенедикту, прижалась к нему грудью, поцеловала уголок его губ и провела дорожку из коротких поцелуев к его уху.
-Тебя надо убеждать и уговаривать как тогда? Подскажешь как? Я могу побыть сегодня очень покорной... - промурлыкала она, прихватив губами мочку его уха.

Триша лишь рассмеялась, будучи теперь в полной уверенности, что ее вряд ли куда-то отправят. Как же он ее погонит, когда не смог остаться равнодушным к ней и к ее действиям? Мазохистом Гросс не был, в этом воровка была уверенна на все сто процентов. Так что можно было творить все что вздумается (конечно, в рамках разумного) и не нервничать.
«Даже если я захочу, ты мне уйти не дашь сейчас», - девушка легонько прикусила мочку его уха, наслаждаясь прикосновениями к своему телу. Она медленно отстранилась, приняла вертикальное положение, с интересом глядя на Бенедикта.
-Предлагаешь мне возвращаться утром к себе без одежды? – решила уточнить Эймс, улыбаясь. Что-то она сомневалась, что мужчина отпустит ее куда-то дальше своей комнаты в таком виде. Она сама могла это сделать ему назло, да и идти было пару метров, только вот потом Бенедикт бы и ей задал жару. Возникал вопрос, как бы он наказал ее за такое, а Трише, которая уже была заведена, казалось, что наказание будет происходить если не в постели, то очень близко к ней. – Может, в таком случае, одолжишь мне свою футболку?
«Я буду милой и покорной, да еще и в твоей футболке», - быть покорной она могла.  Просто ему ведь это самому, скорее всего, не понравится. Будет скучно, пресно и как-то обыденно. Эймс умеет уступать: лежать на спине, стонать в голос и царапать ногтями его спину. Бенедикт тоже умеет если не уступать, то давать ей возможность «порулить», как, например, сейчас. Так они оба довольны, разве это плохо?
Триша хотела что-то еще сказать, как-то ответить на его последнюю фразу, но тут мужчина сжал ее грудь, а потом опустил руку вниз, и…
Эймс не смогла сдержать громкого стона, когда пальцы Бенедикта оказались у нее между ног и потерли. Черт подери, как Трише нравились его руки и то, как он их использовал! А от тихого рыка девушка завелась еще больше, невольно шевельнула бедрами и закусила нижнюю губу, глядя ему в глаза. Даже чуть влажнее стала, кажется.
Не зря она тогда его добивалась, вот не зря! А было нелегко ведь. Триша тогда чуть с катушек не слетела, уже, кажется, все перепробовала, но Бенедикт от нее отмахивался как от надоедливой мошки какой-то и полностью игнорировал все соблазнения. И когда воровка уже готова была с горя напиться, – еще бы, вроде никогда с противоположным полом проблем не было, а тут такой отворот поворот! – Гросс решил таки узнать, что ей от него надо. Закончилось все как раз той самой ночью с «кошмарами», но лишь на ней одной Триша не остановилась. Вначале даже бесилась, что инициативу проявляет только она, но потом, рассудив, что если бы ему было неприятно, он бы ее давно послал, да и не стал бы ее так приятно трогать и ласкать, успокоилась. Да только за то, как он с ней обращался в постели, знал, когда надо быть нежным, а когда грубым, можно было самой залезать к нему на колени и провоцировать.
Эймс облизала чуть припухшие губы, провела ладонями по его животу, чуть царапнув ногтями у самых трусов, и провела ладонью по его возбужденной плоти.
-Действия, говоришь, - вздохнула она, дразняще лаская его в ответ.

-Тогда не удивляйся, если у меня появится поклонник, милый, - смех Триши быстро перешел в слабый стон. Девушка наклонила голову набок, открывая шею для поцелуев. – Или поклонники.
В таком случае Бенедикт бы голову открутил горе ухажеру, да и ей бы задал жару. Чисто из принципа, потому что мужчина и делиться чем-то настолько своим не будет. Эймс замечала за Гроссом собственнические замашки и имела все основания подозревать, что ее никуда в таком виде не отпустят, а отпустив – будут крайне недовольны.
Девушка медленно гладила его плоть сквозь ткань трусов, но отвлеклась, стоило мужчине прикоснуться к ее соску. Она положила ладонь ему на затылок, зажмурившись и выгибая спину, толкаясь грудью ему навстречу. Не даром говорили, что все французы хорошие любовник. Или это конкретно Гросс? Или это просто у воровки на него какая-то такая реакция? Ни на один из этих вопросов Эймс ответить не могла, все же не в борделе работала все прошедшие годы, социологическими опросами не увлекалась, да и вообще не была склонна к анализу. Особенно в данный момент.
Любые посторонние мысли, которые были в голове блондинки, испарились, когда рука Бенедикта снова оказалась у нее между ног, а пальцы толкнулись внутрь. Она застонала,  рефлекторно прижалась к его руке.  Если бы сейчас у мужчины в голове что-то перемкнуло и он бы послал девушку за дверь, или передумал продолжать – Эймс бы его убила. Или нет, этот вариант какой-то неправильный. Скорее, она бы его привязала к кровати и переубедила. Очень славно переубедила бы, до изнеможения.
Захотелось всего и сразу, внизу живота сладко заныло, Трише и до этого было как-то жарковато, а теперь стало еще жарче, как будто температура в комнате сразу поднялась на несколько градусов.
А еще Бенедикт снова зарычал, и Эймс закусила нижнюю губу. Черт, ну почему ей так нравился этот звук? Какой-то животный, очень подходящий Гроссу, заставляющий Тришу думать далеко не о невинных вещах. У нее и без этого голова пошла кругом, а теперь…
…Теперь он убрал руки, приспустив ее трусики, и откинулся назад, да еще и улыбнулся хищно, велев избавиться от лишнего клочка ткани. Раздразнил, завел так, что между ног горячо, влажно и пульсирует, и теперь захотел наблюдать.
-Лентяй, - беззлобно фыркнула Эймс, натягивая трусики наверх и слезая с кровати. Девушка повела плечами, провела руками по своему телу, обведя пальцами напряженные соски. Потом дошла и до бедер и, подцепив резинку трусиков, медленно потянула их вниз, красиво качнув бедрами. Вот хотела Триша, чтобы и мужчина также себя чувствовал, как и она, чтобы до дрожи захотел ее. То, что хотел было явно, но не подразнить его было выше ее сил.
Избавившись от одежды, она решила, что негоже это только ей быть раздетой, и потому, не спрашивая разрешения, стянула трусы и с Бенедикта.
-Так лучше? – выделила первое слово Триша, вернувшись на кровать и устроившись на бедрах Гросса так, чтобы ягодицами прижиматься к его возбужденной плоти.

Бенедикт сел, и Триша победно улыбнулась.
Зашевелился, а то лежал, подложив руки под голову. Как будто издевался! Хотя, почему как будто? Скорее всего, издевался. Всегда так было: Эймс была как неклейка, липла к нему, соблазняла, а в итоге сама оказывалась заведенной, в то время как Бенедикт посмеивался. Нет, в итоге, как и сейчас, брал инициативу, прижимал к себе, ласкал и целовал, но до этого всего доводил ее.
-Наконец-то, - усмехнулась Эймс, послушно обхватила его ногами и облизала губы, предвкушая очередной поцелуй.  И не ошиблась, через мгновение почувствовав, его губы – как всегда теплые и мягкие, - на своих, сама приоткрыла рот. Щетина чуть царапала ей лицо, но девушка не обращала на это никакого внимания, привыкла уже к таким колючим поцелуям, научилась не обращать внимания на легкий дискомфорт.
Девушка прикрыла глаза, отвечая на поцелуй, коснулась его языком. Она обвила шею Гросса руками, положила ладонь на затылок, чуть царапая его ногтями. Было душно, жарко, сложно дышать, но Трише даже в голову не приходило разорвать поцелуй и отстраниться. Наоборот, хотелось только ближе к мужчине, чувствовать его руки на своем теле, губы, вообще его чувствовать.
Когда француз начал двигать их по кровати и прекратил ее целовать, Эймс судорожно вздохнула и рассмеялась как-то хрипло. Не терпелось ему, она это по его лицу видела, по издаваемым звукам знала. Прижать ее собой, вдавить в матрас, вести. И Триша это часто позволяла, особенно в такие моменты, когда ей самой до дрожи хотелось быть ведомой и слабой. А ей очень хотелось, от нетерпения дрожала уже, покусывала припухшую нижнюю губу.
Воровка, оказавшись на спине, лишь закинула ноги ему на бедра и застонала, когда он вошел в нее. Было приятно, было хорошо, но хотелось большего. Бенедикт двигался медленно, заставляя Тришу выгибать спину, пока, наконец, не нашел нужный ритм, устроивший их обоих.
Девушка услышала, что он что выдохнул «да» и согласно застонала, прикрыв глаза и вцепившись одной рукой в его предплечья, а второй в простыни. Дыхание сбилось от спазмов, внизу живота сжималось и пульсировало. Она смотрела на француза из-под полуопущенных век, мимолетно отмечала, как менялось его выражение. Было хорошо, было чертовски хорошо! Как и положено, Триша стонала, вздыхала, всхлипывала и мучительно краснела, подставляясь под его руки и губы, млея от накатывавших на нее ощущений. Ну, вот нравилось ей это дело с ним, страшно нравилось. Нравилось настолько, что блондинка всегда приходила за большим, за продолжением. Ластилась словно кошка, определенно надоедала, но почти всегда все заканчивалось так, как хотела именно она. Правда, так завелось, что процесс зачастую не соответствовал ее первоначальным планам, но от этого даже лучше. Всегда можно было импровизировать и ждать чего-то неожиданного.
Становилось все лучше, хотя, казалось бы, куда уж лучше? Звуки, издаваемые Тришей, становились все громче, можно было среди них даже различить имя француза. Его она целиком не могла произнести в этот момент, ограничивалась своего рода мантрой из первых трех букв.
В какой-то момент девушка захлебнулась, задохнулась стоном и зажмурилась.
Можно было бы сказать, что это было как в тех дешевых любовных романах – мир разлетелся на тысячу маленьких осколков, она увидела небеса, перед ее глазами взорвались цветные фейерверки. Но все, что происходило в книжках, очень отличалось от реальности.
Эймс буквально скрутило, спина выгнулась дугой, движения Бенедикта вызвали судорогу, да такую, что девушку прострелило от макушки до копчика. Воровка содрогалась от сладких и немного болезненных спазмов, царапая ногтями предплечье Гросса и не замечая этого.
Да она бы сейчас ничего не заметила, ни взрыв ядерной боеголовки под окном, ни Оптимуса Прайма в обнимку с Мегатроном, а любого, кто посмел бы ее сейчас потревожить, послала бы туда, куда Буш в свое время морпехов не гонял.

«Вот всегда так», - лениво улыбнулась в поцелуй Триша. Почему-то до секса к Бенедикту липла она: прижималась, целовала, дразнила. А после было наоборот: он все никак не мог оторвать от нее руки, целовал и покусывал грудь, смотрел как-то жадно и, что ли, по-собственнически.
Эймс, все еще лежа на спине и не желая шевелиться, повернула голову набок, чтобы видеть Гросса. В темноте он правда напоминал ей какого-то Серого Волка, который поймал Красную шапочку.
«Бигби», - не вовремя вспомнила она. Хотя в этом случае вместо Красной Шапочки была Белоснежка. Но ведь это такие незначительные детали, правда?
Эймс тихо усмехнулась, но усмешка тут же перешла в такой же тихий стон, стоило зубам француза сомкнуться на ее чувствительном соске. У него точно была какая-то фиксация на ее груди, столько времени он проводил «играясь» с ней. А воровке нравилось, она и сейчас чуть выгнула спину и разочарованно вздохнула, когда он отстранился и сел.
-Ага, - рассеяно протянула воровка, невольно приподняв бедра, когда он снова прикоснулся к ней. Было приятно, как всегда приятно, даже мокрые сбившиеся простыни, неприятно скомкавшиеся под ее спиной, не портили ничего.
Девушка не успела толком насладиться прикосновениями, как Бенедикт пошел на кухню. Эймс не удержалась, приподняв голову и с интересом глядя ему вслед.
«Отхватила, Эймс, молодец!» - Триша довольно улыбнулась и потянулась. Услышав, как открылась дверь холодильника на кухне, она слезла с кровати, одернула простыни. Взгляд упал на отброшенные в сторону майку и трусики, но их Эймс решила не трогать. Надевать что-то сейчас не было смысла, все равно надо будет идти в душ, так она в любом случае спать не сможет, так что пусть пока лежит. Потом поднимет и положит по-человечески, сейчас как-то лень. Девушка снова потянулась и, улыбаясь, прошлепала босыми ногами на кухню, где Гросс как раз разливал напиток по стаканам. Взяв свой, Триша отошла на пару шагов, прислонившись к заваленному бумагами столу.
Она прикрыла глаза и сделала пару глотков, и по телу тут же разлилось приятное тепло. Да, ночка из отвратительной стала очень даже ничего.
«И он сказал «для начала" же, да?» - воровка посмотрела на Гросса. Его стакан уже был пуст, а сам он внимательно ее рассматривал. Она тоже не отвела взгляда, какое-то время глядя на него и неспешно потягивая напиток.
-Что именно? – вновь улыбнувшись, решила уточнить блондинка. Сделав еще один глоток, Эймс подошла к французу. Обняв его свободной рукой за шею, она приподнялась на цыпочках, поцеловала в губы, а затем легонько укусила за нижнюю.
«А до утра еще вроде далеко… да и завтра можно спать сколько влезет, мы же наставники. Сплошные плюсы!» - ночь определенно обещала стать еще лучше.
-Пошли в душ? – предложила Триша. Она отстранилась и потянула его в сторону ванной, прекрасно ориентируясь в его комнате. Все же, далеко не в первый раз она тут была, и точно не в последний. Еще чего.

Эймс только успела поставить свой полупустой стакан на стол, прежде чем Бенедикт притянул ее назад и прижал к себе. Она не стала спрашивать вслух, чего ей ждать. Лишь приподняла светлые брови и чуть наклонила голову набок.
-Хорошо, - согласилась Триша, обняла его рукой за шею и положила ладонь на его затылок. Девушка молча наблюдала за Гроссом, ласково поглаживая его по волосам и улыбнулась в поцелуй, когда губы мужчины прижались к ее. Прикрыла глаза, приоткрыла рот.
-Решил совместить две приятные вещи, милый? – облизав припухшие губы, спросила Триша и положила вторую руку ему на грудь, проведя подушечками пальцев по его ключицам. И  прикрыла глаза, когда он снова поцеловал ее, и с готовностью ответила, прижавшись теснее и продолжая гладить француза по затылку. Привычно немного кололась щетина на его лице, но воровка уже давно на это не обращала внимания, даже наоборот почему-то радовалась этой легкой небритости.
Бенедикт снова отстранился, а воровка судорожно вздохнула. Если вначале она думала, что опять ластиться надо будет ей, то сейчас было ясно – не надо будет. Вернее надо, но не для того, чтобы расшевелить Бенедикта, а чтобы доставить ему удовольствие. Да и себе тоже.
Эймс вздрогнула, когда стакан коснулся ее кожи, опускаясь вниз. Она невольно чуть отстранилась, опустила глаза вниз и вздрогнула, когда край задел ее чувствительный сосок. И тут же приоткрыла рот, когда Гросс снова поцеловал ее, и лизнула его нижнюю губу, прижавшись к нему всем телом и обеими руками обхватив за шею. Отстраняться не хотелось, прерывать поцелуй не хотелось, потому что было чертовски хорошо, жарко, а между ног опять начало пульсировать.
Следующую фразу француз буквально выдохнул ей в губы, потому что Триша не отстранилась и снова приникла к его губам, застонав в поцелуй и легонько царапнув его спину ногтями. Надо было в душ, но так не хотелось прекращать столь приятное занятие. Даже то, что они могут продолжить и продолжат это через пару минут, нисколько не успокаивало.
Когда они, наконец, прервали поцелуй и пошли в ванную, сердце воровки уже билось как сумасшедшее, рискуя выпрыгнут из груди, и страшно хотелось продолжения. Этого хотел и мужчина, Эймс это чувствовала, хоть и не была никаким эмпатом или телепатом. Просто чувствовала это буквально всем телом, и совершенно не удивилась, что стоило им зайти в ванную, как она тут же оказалась схвачена Бенедиктом, а потом притиснута к стене.
После темноты даже такой неяркий свет как в ванной больно бил по глазам, но Триша только зажмурилась, обхватила его ногами за бедра. Пальцы Гросса крепко сжимали ее бедра, щетина царапала кожу – это было прекрасно. Девушка стонала, выгибая спину насколько это было возможно, вцепилась в его плечо одной рукой, второй обвила за шею. То, что ей не дадут упасть, она не сомневалась. Может, не всегда верила, но доверяла, пришла же сегодня ночью.
«Черт, у стены, почти как тогда», - подумала блондинка, приоткрыв глаза и шумно вздохнув. Она чувствовала его плоть у себя между ног и шевельнула бедрами, прижимаясь теснее. И тихо зашипела, впившись ногтями в плечи француза, когда он отпустил ее, опустив руку вниз.
-Бен, - шум воды, кажется, немного отрезвил девушку. – Бен, отпусти…
Триша не без труда, держал-то француз крепко, и неохотно выскользнула из его объятий. Она ели держалась на ногах, колени готовы были разъехаться в стороны в любую минуту.
-Милый, - Триша снова прильнула к Бенедикту, поцеловала в колючий подбородок и взяла за руки. Характер Гросса она уже прекрасно изучила и теперь старалась сгладить ситуацию. – В душе же лучше, - промурлыкала девушка, потянув его за собой под теплые струи воды.
Волосы тут же намокли и потемнели, и Эймс отбросила потяжелевшие пряди назад. Она прижалась спиной к холодному кафелю и облизала губы, притянув Гросса к себе.
-Так ведь лучше, правда? –соблазнительно улыбнулась блондинка, положив ему руку на затылок, заставила его немного наклониться и поцеловала.